Монстром буду я (СИ)

- Не шипи на меня, чёртов монстр! – вскрикиваю, но слишком громко, нас услышали.

Монстр потянул ко мне руки, его взгляд не сулил ничего хорошего, ещё немного и он бы дотянулся до моей шеи, но дверь за моей спиной выломали раньше. Стража закричала что-то, а я свалилась им прямо в руки. Они ошалели от такой радости, а когда же из коморки вышел монстр, а швабры и ведра попадали на него, совсем чуть не побелели. Главнокомандующий рявкнул на них, сбрасывая с себя пыль и тряпки. Меня поспешно поставили на ноги, и отступили на несколько шагов подальше.

- Нам нужно поговорить, наедине, - говорит он с металлическими нотками в голосе.

Это не просьба, а приказ и констатация факта. Нам нужно поговорить, но не наедине, не там, где есть риск повторения, происходящего в той коморке. Моё тело совсем не слушается меня, когда он рядом и целует. Делаю несколько шагов назад, там сзади вход в тюрьму, всего несколько шагов не дошла. Стражники сейчас уйдут, и спасения не будет.

- Нам не о чем разговаривать, - плююсь словами, не сводя с него разгневанного взгляда.

- Му Ре! – он требовательно рычит, словно это может меня образумить.

- Не называй меня так! - кричу на него в ответ.

Делает шаг ко мне и останавливается, протянув ко мне руку. В этом жесте какой-то двойной смысл, подсказывает сердце, и я смотрю на его руку нерешительно.

- Артал! – зовёт монстра все ещё живой Маратик с перепуганным лицом.

Главнокомандующий зло рыкнул на него что-то, мне показалось даже, что он сказал «не до душил». Заместитель на удивление нормально себя чувствует после стычки в кабинете, наверное, у них друг друга душить в рамках нормального общения. Дикари, что с них взять то? Вот не надо было спасать этого серенького, так точно бы сбежала.

- Артал! Отец и Усала ждут! – упрямо отвлекает Маратик и в этот раз монстр опускает протянутую руку.

Что-то неприятно сдавливает грудь от этого жеста, куда меньше чем от приказа схватить меня и закрыть в камере. Я смотрю на него, пока два стражника подхватывают меня под руки и тащат босоногую по ступеням вниз к дверям в тюрьму. Когда дверь почти закрывается, в бешенстве кричу:

- МОНСТР!!!

Меня оттащили к той же камере и втолкнули в нее. Я не упиралась, пребывая в слегка неадекватном состоянии. Стоило им уйти, опустилась на лежак и закрыла руками глаза.

- Любава! – испуганно зазвенела кандалами Настасья. - Любава с тобой все в порядке?

Не отвечаю, чувствуя бессильную злобу. Мне надо какое-то время, чтобы со всем справиться и обдумать.

- Дай мне немного времени, - сипло прошу, стирая не прошенные злые слёзы.

«Ты опозорила свою мать, снова!» - так сказал бы отец, узнав обо всем, что я здесь творю. Но он не узнает, моего позора никому не узнать, кроме Настасьи, ей придётся рассказать. Не всю правду, конечно, нет, только то, от чего она не усомнится в том, что мы все ещё на одной стороне. Сейчас подберу нужные слова, объясню все, но сначала подумаю о том, что я узнала. Возможность понимать речь сереньких появилась недавно и с чем ее появление связано непонятно. Правда варианты есть, лингвистический прикол мог быть побочным эффектом от свадьбы с монстром, или результат того самого ритуала, о котором упоминал Маратик. Оба варианта для меня плохие, признать монстра своим мужем это… Это выше мох сил! Наизнанку выворачивает от одной мысли о величине моего позора. Закрываю руками лицо, чувствуя бессильную злобу на себя саму. Что это такое в той коморке то было?! Я чуть чести своей не лишилась – дура! Хочется выдрать себе все волосы, но жалко лишаться их из-за такого подонка! Он и есть подонок! Решил попользоваться мной, прежде чем своей невесте – маньячке на растерзание отдать. Злоба гнев и ревность душат. Ревность то откуда тут затесалась?! Пошла отсюда! Уж лучше уязвлённая гордость, все правильнее, чем это гнусное чувство. Отвлеклась что-то, в груди ещё такая противная тяжесть, как будто меня кто-то ногой к земле давит.