Монстры. Битва кланов

– За этим дело не станет, Арнар, – одноглазый леопард оскалил пасть в улыбке. – Еще до совета один молодой воин сказал мне, что готов помочь Уро… твоему сыну показать себя Львом.

– И кто же это? – вопрос вырвался сам собой. Прай прикусил язык, но было уже поздно.

– Ты прекрасно знаешь его, мой вождь, – сообщил одноглазый. Леопард проигнорировал Прая и демонстративно обращался к его отцу. – Это твой племянник Джарк.

– Что ж, пусть будет так, – спокойно ответил Арнар.

Прай сглотнул. Вот это уже было не по их с Обсидианом плану. Вернее, они с духом камня, конечно, говорили о предстоящей встрече с Джарком, но Прай как-то не думал, что его кузен и одновременно заклятый враг может стать противником в испытаниях. Почему-то казалось, что соперника ему должны будут выбирать по жребию…

– Судя по виду, твой сын хочет отказаться, – усмехнулся одноглазый леопард, мгновенно уловив тень сомнения на его лице.

– Вовсе нет. Что за вздор?! – тут же горячо возразил Прай. – Я готов пройти испытания хоть сейчас.

На этот раз ему ответил отец:

– Сейчас уже поздно. Завтра на восходе солнца будь на берегу у высокой скалы. А теперь можешь идти.

Прай сразу понял, что это было не разрешение, а приказ. Он молча кивнул отцу и старейшинам и вышел из шатра, но направился не к хижине Арнара и Таяры, а на берег. Своего дома у него не было, но он и мысли не допускал, что может остановиться на ночлег у родителей. Ночевать в одном помещении с ними, да и вообще с кем бы то ни было, отчего-то не хотелось – хотя вроде бы только минувшую ночь, а до нее все предыдущие на Острове изгоев, он проводил в пещере, где спала вокруг костра вся их не столь уж малочисленная семья. Так что вместо этого Прай на глазах у всего племени отвязал свой островок, вскочил на него, поднялся ввысь и полетел в сторону заходящего солнца.

– Как прошло? – поинтересовался Обсидиан, когда они, уже никем не замеченные, приземлились за лесом.

Прай пересказал все события сегодняшнего дня и добавил:

– Можно было и догадаться, что Джарк вызовется быть моим соперником… Хотя я не думал, что он будет хранить свою злобу на меня столько лет.

– И напрасно, – отвечал его собеседник. – Тебе следовало этого ожидать. Я специально не предупредил тебя, надеялся, что ты дойдешь своим умом… Ну что же, по крайней мере, теперь ты знаешь, что тебя ждет очень непростое соревнование с сильным и крайне мотивированным противником.

– Я не понял, что ты сейчас сказал, – покачал головой Прай. За время, проведенное на Острове изгоев, он уже и забыл об этой раздражающей манере духа камня постоянно использовать непонятные слова. – Что значит мови… моти…

– Значит – заинтересованный в победе и стремящийся к ней любой ценой, – пояснил Обсидиан. – Силы у вас примерно равны, но его ненависть к тебе сильнее еще твоей неприязни к нему. А значит, тебе придется очень и очень постараться, чтобы победить кузена. Вспоминай то, чему я всегда тебя учил. В битве очень важно твое тело, то, на что оно способно, и то, что оно умеет. Но не меньше, а может, и больше важен твой разум. А сейчас я расскажу, что ждет тебя завтра. Сами задания каждый год меняются, но суть испытаний остается одной и той же…

* * *

Теплую звездную ночь Прай провел на опушке леса. После Острова изгоев с его изнуряющей жарой днем и ледяным холодом ночью сон на душистой мягкой траве под дуновение теплого ветерка и умиротворяющий стрекот кузнечиков показался за счастье. Юноша отлично выспался без тревожных мыслей и сновидений и проснулся незадолго перед рассветом, как раз вовремя, чтобы без спешки прибыть в назначенное место. Там уже собралась целая толпа – воины, женщины, дети, старики. Всем хотелось поглазеть на такое особенное зрелище.

С первыми лучами выглянувшего из-за горизонта солнца пришли Арнар, Рабаш и другие старейшины. Джарк, как и прежде, окруженный несколькими приятелями, явился последним, чем вызвал волну осуждающих взглядов и замечаний старших.

Он тоже изменился за эти годы, из мальчишки-подростка стал взрослым мужчиной, высоким и широкоплечим. Его загорелое тело было украшено несколькими татуировками, что же до львиной морды, то Прай с удовлетворением отметил, что след от ожога так никуда не делся. Разглядев это, он не сдержал усмешки, и Джарк тотчас рассвирепел:

– Чего ухмыляешься, Урод? – прошипел он.

– Мое имя Прай, – спокойно прозвучало в ответ. – И если кто-то посмеет называть меня уродом или еще как-то так, я вобью его слова ему обратно в глотку.

Эти слова были обращены к кузену, но, произнося их, Прай на всякий случай обвел взглядом всех собравшихся.

– И если кто-то не заметил, – добавил он, – я изменился. В отличие от некоторых… Потому что паленая кошка навсегда останется жалкой паленой кошкой.

Джарк зарычал и рванулся вперед, но его удержали – и руки друзей – знакомых братьев-леопардов Нарха и Орха, и повелительный окрик вождя.