Монстры, химеры и пришельцы в искусстве Средневековья

(Музей Гетти, Лос-Анджелес, США. Ms. 100, fol. 14).

Мелюзина принимает ванну, а ее супруг Раймондин узнает о ее превращении в полузмею. Начало XV в. «Роман о Мелюзине». Париж (Национальная библиотека Франции, Париж, ms. Français 24383, fo 19).

Расхожее для всего средневековья отношение к женщине как к двуличному, ненадежному и опасному существу отразилось в еще одном известном средневековом сюжете – легенде о полуженщине-полузмее Мелюзине. По преданию, Мелюзина, выйдя замуж за обычного человека, поставила своему мужу условие никогда не входить в ее спальню по субботам. Именно в этот день она приобретала свое змеиное обличье. Но, как и водится в подобных историях, однажды этот запрет был нарушен. На миниатюре XV века, иллюстрирующей эту легенду, запечатлен момент, когда супруг Мелюзины решает подсмотреть, как она принимает ванну. Так он узнает о наличии у нее хвоста, а судя по изображению, еще и драконьих крылышек за спиной.

Сцена Грехопадения с драконопедом.

Из манускрипта «Поиски Святого Грааля». Франция, ок. 1470 г. (Национальная библиотека Франции, Париж, ms. français 116, f. 657v).

http://expositions.bnf.fr/bestiaire/grand/z_15.htm

Микеланджело. «Грехопадение». Фрагмент фрески на своде Сикстинской капеллы в Ватикане. 1508–1512 г.

Тема женщины-змеи воплотилась и в образе так называемого драконопеда. Средневековые энциклопедии чаще всего описывают его как большого и могущественного змея с девичьим лицом[22]. Начиная примерно с XIII века драконопед занял прочное место в одной из магистральных для всей христианской иконографии сцен – Грехопадении. Там он выступал в роли змея-искусителя, подталкивающего Еву отведать запретный плод. Появление у змея человеческой головы могло быть связано с влиянием мистерий. Эти благочестивые театрализованные представления на темы из Священного Писания получили широкое распространение в эпоху зрелого Cредневековья. Актеры исполняли в них роли различных персонажей священной истории, и чтобы облегчить диалог между змеем-искусителем и Евой, вероятно, лицо актера не скрывалось. А вот превращение змея в существо женского пола (что противоречит самому тексту Библии, где змей упоминается исключительно в мужском роде) могло быть связано со схоластической историей Петра Комистора, в которой говорится, что Сатана решил соблазнить подобное подобным, придав змею-искусителю женский облик для того, чтобы Ева легче доверилась ему[23]. Этот женский тип змея-искусителя будет использован и великим мастером эпохи Возрождения Микеланджело, который поместит его в центре свода Сикстинской капеллы в Ватикане.

Сатир с конским хвостом балансирует, удерживая на своем пенисе чашу с вином.

Аттический краснофигурный псиктер. Ок. 500–490 гг. до н. э.

Британский музей. Лондон.

https://www.britishmuseum.org/collection/object/G_1868-0606-7

Сатир с дубинкой из Абердинского бестиария, Англия, начало XIII века (библиотека Абердинского университета, Шотландия, Univ Lib. MS 24, f. 13r).

https://www.abdn.ac.uk/bestiary/ms24/f13r

В средневековых бестиариях прочно обосновался еще один известный гибрид человека и животного – сатир, верхняя часть которого являла собой мужской торс, а нижняя – козлиные ноги. В древнегреческой мифологии сатиры считались лесными божествами и связывались с культом плодородия. Они были частыми участниками веселых оргий и любителями обильных возлияний. Именно поэтому их изображения нередко встречаются в росписях античных сосудов, предназначавшихся для вина. В Средние века сатиры ассоциировались с неумеренностью, похотью, пьянством и развязным поведением. В текстах бестиариев их нередко описывали как разновидность обезьян, приписывая им странности в поведении. На миниатюре из Абердинского бестиария сатир представлен как человекообразное существо, тело которого густо покрыто шерстью, а за спиной развевается пышный хвост. На голове у него длинные, наподобие козлиных, рога, а в лапах зажато что-то вроде жезла или дубинки. В комментарии к изображению говорится о том, что лицо у сатира привлекательное, но беспокойное, к тому же эти существа часто жестикулируют, будто бы изображая пантомиму. Лицо сатира на миниатюре из Абердинского бестиария не отличается миловидностью, а вот особое внимание художника к мимике монстра очевидно: его губы нарочито искривлены, уголки рта опущены вниз и физиономия в целом напоминает трагическую театральную маску. В некоторых средневековых источниках можно встретить мнение о том, что сатиры – это все-таки не обезьяны и не какие-либо другие животные, а разновидность дикой расы людей, обитающей в удаленных уголках мира.

Мантикора из бестиария Эшмола. Англия, XIII век. (Bodleian Library MS. Ashmole 1511, f. 22v).

Мантикора с оторванной человеческой ногой в зубах. XIII век, Англия. (Bodleian Library, MS. Bodl. 764, f. 025r).