Монстры Лавкрафта

Он сидел запрокинув голову. Кончик его языка выглядывал из уголка рта.

– Вы читаете мои мысли?

Мужчина в кресле медленно и глубоко вдохнул. Его дыхание отозвалось у него в горле. Он был действительно огромным, а его короткие пальцы напоминали выцветшие колбаски. На нем было плотное старое пальто, некогда черное, а теперь неопределенного серого цвета. Снег на его ботинках еще не успел полностью растаять.

– Возможно. Конец света – странное понятие. Мир всегда находится на грани, но от гибели его всегда удерживает любовь, глупость или простая удача.

– Ну да. Теперь уже слишком поздно: Старшие Боги выбрали себе корабли. Когда взойдет луна… – изо рта мужчины тонкой серебряной струйкой вытекла слюна и капнула ему на воротник. Что-то скатилось в тень от его пальто.

– Да? А что происходит, когда появляется луна?

Мужчина в кресле пошевелился, открыл свои маленькие глазки, красные и опухшие, и заморгал, отходя ото сна.

– Мне снилось, что у меня много ртов, – начал он. Теперь его голос звучал тихо и с придыханием, что казалось странным для такого здоровяка. – Мне снилось, что каждый рот открывался и закрывался по отдельности. Одни что-то говорили, другие шептали, трети ели, а некоторые молча ждали, – он огляделся, вытер слюну с уголка рта и откинулся на спинку кресла, озадаченно моргая.

– А вы кто?

– Я снимаю этот офис, – объяснил я.

Вдруг он громко рыгнул.

– Извините, – сказал мужчина хриплым голосом и тяжело поднялся с кресла. Он оказался ниже меня. Осмотрел меня с ног до головы мутным взглядом. – Серебряные пули, – произнес он спустя какое-то время. – Какое старомодное средство.

– Да, – согласился я. – Это слишком очевидно – видимо, поэтому я и не вспомнил о них. Черт, да я ведь мог себя убить. Правда мог.

– Ты смеешься над стариком, – заметил мужчина.

– Не совсем. Извините. А теперь уходите. Кое-кому еще нужно работать.

Он побрел прочь. Я сел на вращающийся стул и через несколько минут методом проб и ошибок обнаружил, что, если вращаться против часовой стрелки, он откручивается от основания и падает.

Поэтому я спокойно сел и стал ждать, пока зазвонит мой черный запыленный телефон. Свет в зимнем небе тем временем потихоньку угасал.

Звонок.

В трубке послышался мужской голос:

– Никогда не задумывались об алюминиевой обшивке?

Я положил трубку.

Офис не отапливался. Интересно, сколько тот толстяк проспал в кресле?

Через двадцать минут телефон снова зазвонил. Рыдающая женщина умоляла меня найти ее пятилетнюю дочь, которая пропала прошлой ночью. Ее украли прямо из кроватки. Собака тоже исчезла.

– Я не занимаюсь розыском пропавших детей, – ответил я. – Извините. Слишком много плохих воспоминаний.

Я положил трубку. Меня снова тошнило.

Уже темнело, и неоновая вывеска засветилась на той стороне дороги впервые с тех пор, как я приехал в Инсмут. Значит, мадам Изекиль занялась гаданием на таро и хиромантией. Красный неон окрашивал падающий снег в цвет свежей крови.

Армагеддон предотвращают мелочи. Так устроен мир. Так должно быть.

Телефон зазвонил в третий раз. Это снова был мужчина с алюминиевой обшивкой – я узнал его по голосу.

– Знаете, – язвительно начал он, – превращение из человека в волка и обратно невозможно уже по определению, нужно искать какое-то другое объяснение. Очевидно, что это деперсонализация[10] или другие формы проекции. Травма головного мозга? Возможно. Псевдонейтротическая шизофрения?[11] Просто смешно. В некоторых случаях в качестве лечения внутривенно вводят гидрохлорид тиоридазина.[12]

– И как, успешно?

Он фыркнул.

– Вот что мне в вас нравится. Ваше чувство юмора. Уверен, с вами приятно будет иметь дело.

– Я уже сказал вам, что мне не нужна алюминиевая обшивка.

– Я говорю об исключительных, гораздо более важных делах. Вы ведь недавно в этом городе, мистер Тэлбот. Будет очень жаль, если мы, как бы это сказать, не поладим.

– Говорите, что хотите, приятель. Вы – всего лишь очередная правка, которую скоро внесут в книгу.

– Мы устраиваем конец света, мистер Тэлбот. Глубоководные восстанут из своих могил в океане и съедят луну, как спелую сливу.

– Что ж, тогда мне больше не придется беспокоиться насчет полнолуния.

– Не пытайтесь нам препятствовать, – начал было мужчина, но я зарычал на него, и он умолк.

На улице по-прежнему падал снег.

На другой стороне Марш-стрит, в окне напротив моего, в рубиновом свете от неоновой вывески стояла самая красивая женщина из всех, что я когда-либо видел. Она смотрела на меня.

И поманила меня пальцем.

Второй раз за день я положил трубку после разговора об алюминиевой обшивке, спустился по лестнице и чуть ли не бегом пересек дорогу, не забыв перед этим посмотреть по сторонам.

Женщина была одета в шелка. В комнате, освещенной лишь свечами, разило маслом пачули.

Когда я вошел, она улыбнулась и жестом пригласила меня сесть рядом с ней у окна. На колоде Таро она раскладывала какой-то пасьянс. При моем появлении она убрала карты одним элегантным движением руки, завернула колоду в шелковый шарф и аккуратно убрала в деревянную коробку.