Монстры на орбите [= Чудовище на орбите]

Джин осознала, что миссис Блейскелл делала знаки ей от дверей, таинственно шевеля толстыми пальчиками. Женщина ждала в маленькой каморке, которую она называла своим офисом. На лице ее эмоции сменяли одна другую.

– Мистер Веббард сообщил мне серьезную информацию, – сказала она тоном, долженствующим быть суровым.

Джин изобразила встревоженность:

– Обо мне?

Миссис Блейскелл решительно кивнула:

– Мистер Эрл выражает недовольство очень странным вашим поведением этим утром. В семь утра, а может быть, даже раньше…

Джин выдохнула:

– Возможно, Эрл имел дерзость…

– Мистер Эрл, – поправила строго миссис Блейскелл.

– Миссис Блейскелл, мне чуть ли жизни не стоило удрать от него.

Миссис Блейскелл смущенно заморгала:

– Мистер Веббард сообщил мне нечто совсем иное. Он сказал, что вы…

– Разве это разумно? Разве это могло быть, миссис Би?

– Ну… нет, – признала миссис Блейскелл, положив пальцы на подбородок и постукивая по зубам ногтем. – Несомненно, если посмотреть пристальнее, все это покажется странным, – она взглянула на Джин. – Но как…

– Он позвал меня в комнату и затем… – Джин вообще не умела плакать и потому скрыла лицо в ладонях.

– Ну, слушайте, – сказала миссис Блейскелл, – я в любом случае не поверила мистеру Веббарду. Он… он… – она не смогла выдавить из себя вопрос.

Джин покачала головой.

– Этого не было, он не достаточно старался.

– Опять начинает проявляться, – пробормотала миссис Блейскелл. – А я-то думала, он перерос этот нонсенс.

– Нонсенс? – слово было выговорено с определенной интонацией, которая ставила его вне контекста.

Миссис Блейскелл была смущена. Она отвела глаза.

– Эрл прошел через несколько стадий становления характера, и я не знаю даже, какая из них вызывала наибольшее беспокойство… Год или два назад, когда Хьюго был еще жив и семья была вместе, он посмотрел столько земных фильмов, что начал восхищаться земными женщинами, и нас всех это обеспокоило. Благодарю небеса, он полностью перерос это омерзительное занятие, но зато стал еще более робок и углублен в себя, – она вздохнула.

– Если хотя бы одна из наших прелестных девушек со станции полюбила его ради него самого, за его блестящий ум… Но нет, все они романтичны, их больше привлекают круглые пышные тела и красивая плоть, а бедный корявый Эрл уверен, что девушки улыбаются ему только из-за его денег, и, скажу вам, он, вероятно, прав! – Женщина поглядела задумчиво на Джин. – Мне пришло в голову, что Эрл мог сделать вираж назад, к своей старой – ну, скажем, странности. Не то, чтобы вы не были прелестным существом, не то, чтобы действовали не из лучших побуждений, но вы такая!…

– Ладно, ладно, – сказала Джин удрученно. Очевидно, этим утром она все же достигла не многого, хотя надеялась. Но каждая кампания имеет свои неудачи.

– В любом случае мистер Веббард просил, чтобы я дала вам другие обязанности, подальше от мистера Эрла, потому что он явно преисполнился к вам антипатии… После случившегося, я думаю, вы не будете возражать.

– Конечно, нет, – сказала отсутствующе Джин. Эрл, этот ханжа, негодный, ненормальный мальчишка…

– С завтрашнего дня вы лишь прибираете в Плезансе и смотрите за периодикой, а также поливаете растения в атриуме. Завтра же – ну, посмотрим.

Джин кивнула и повернулась, чтобы уйти.

– Да, еще одна вещь, – сказала миссис Блейскелл неуверенным тоном.

Джин остановилась. Миссис Блейскелл, казалось, не могла найти подходящие слова. Они пришли внезапною волною, нанизавшись одно на другое.

– Будьте немного осторожны, особенно когда вы одни рядом с мистером Эрлом. Вы знаете, это Станция Эберкромби, и Эрл Эберкромби здесь Высший Суд. Случаются иногда некоторые странные вещи…

Джин спросила потрясенным шепотом:

– Вы имеете ввиду физическое насилие, миссис Блейскелл?

Миссис Блейскелл поперхнулась и покраснела.

– Да, я полагаю, вы можете назвать это так… Иногда наружу выходят некоторые очень позорные вещи. Впрочем, пересказывать их вам было бы нехорошо, вы среди нас только один день. Но будьте осторожны. Я не хочу, чтобы ваша душа была на моей совести.

– Я буду осторожна, – сказала Джин надлежаще успокаивающим тоном.

Миссис Блейскелл кивнула головой, давая понять, что нравоучительная беседа подошла к концу.

Джин вернулась в столовую. Очень мило в самом деле, что миссис Блейскелл так беспокоилась о ней. Словно миссис Блейскелл любила ее. Джин фыркнула: вот еще! Женщины никогда ее не любили, потому что рядом с ней их мужчины не были в безопасности. Не то, чтобы Джин намеренно флиртовала – по крайней мере, не всегда – но было в ней нечто такое, что интересовало мужчин, даже пожилых. Пожилые клялись в том, что относятся к ней всего лишь как к ребенку, но глаза их блуждали по телу не хуже, чем у молодых.

Но на Станции Эберкромби все было по-иному. Джин удрученно осознала, что здесь к ней никто не ревновал, ни один человек. Все шло другим путем: ее жалели. Но для миссис Блейскелл было любо держать ее под крылышком; Джин почувствовала приятное теплое чувство. Может быть, если она получит эти два миллиона долларов… Мысли ее вернулись к Эрлу. Теплое ощущение улетучилось.