Монстры на орбите

— Вовсе нет, — сказала Джин. — Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы автоматически.

Эрл снова плюхнулся на кровать.

— Приберегите аргументы для старика Веббарда, — сказал он заплетающимся языком, — ну, в последний раз — уходите!

— Я уйду, — сказала Джин, — но вы будете жалеть.

— Жалеть? — Голос его поднялся почти что на октаву. — Почему это я должен буду жалеть?

— Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Веббарду, что хочу уволиться.

Эрл процедил сквозь зубы:

— Я собирался сегодня поговорить с мистером Веббардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше… Чудеса! — Сказал он себе с горечью. — Чучело, горничная, врывается на рассвете…

Джин изумленно уставилась на него:

— Чучело! Я? На Земле я считалась очень красивой девушкой. Я могу уйти отсюда, уйти со Станции какая есть, и люди будут волноваться, завидев меня, потому что я красивая.

— Это Станция Эберкромби, — ответил сухо Эрл. — Благодарите Господа.

— Вы сами довольно привлекательны, — сказала задумчиво Джин.

Эрл сел, лицо его налилось кровавой яростью.

— Убирайтесь отсюда! — Закричал он. — Вы уволены!

— Фу! — ответила Джин. — Вы не посмеете меня уволить.

— Я? Не посмею? — спросил Эрл опасным тоном. — Почему это не посмею?

— Потому что я умнее вас.

В горле Эрла что-то захрипело.

— И что вас заставляет так думать?

Джин рассмеялась:

— Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы.

— Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив?

Джин пожала плечами:

— Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не взорвали свою головушку, — она вообразила взрыв обеими ладонями. — Я называю это обидчивостью.

Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он может заупрямиться. Но он не так упрям как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или она сама, в сущности.

Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела.

— Почему вы тогда думаете, что вы умнее? — выдавил он.

— О, не знаю… Вы умны?

Его взгляд стрельнул по дверям кабинета. По его лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения.

— Да, я умен.

— Играете ли вы в шахматы?

— Конечно, я играю в шахматы, — сказал он воинственно. — Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих.

— Я побила бы вас одной рукой, — Джин играла в шахматы четыре раза в жизни.

— Я хотел бы, чтобы у вас было кое-что, что я хочу, — сказал он неторопливо, — я забрал бы это у вас.

Джин бросила на него игривый взгляд:

— Давайте сыграем на фанты.

— Нет!

— Ха, — рассмеялась она, в глазах бешеные искорки.

Он вспыхнул:

— Прекрасно.

Джин подобрала пылесос:

— Но не сейчас…

Она сделала больше, чем надеялась. Она хвастливо поглядела через плечо.

— Я должна приступить к работе. Если меня здесь обнаружит миссис Блейскелл, то скажет, что я вас соблазняю.

Он фыркнул сквозь искривившиеся губы. Словно сердитый кабан-блондинчик. Но два миллиона долларов есть два миллиона долларов. И все не настолько уж плохо. Главное, он не оказался толстым. Ей удалось внедрить мысль о себе в его мозг.

— Подумайте о фантах, — сказала Джин. — Я приступаю к работе.

Она вышла из комнаты, бросив на него еще один взгляд через плечо. Она надеялась, что взгляд этот был загадочным.

Помещения обслуживающего персонала находились в главном цилиндре Станции Эберкромби. Джин сидела в углу столовой, наблюдая, как другие слуги завтракают. Еда состояла из какао со взбитыми сливками, булочек, мороженого. Разговор велся на высоких тонах, раздражительный. Джин подумала: откуда взялся миф, что толстые люди апатичны и простодушны.

Краешком глаза она заметила, что в комнату вплыл мистер Веббард с лицом строгим и серым от ярости.

Она поглубже склонилась над своим пузырем какао, наблюдая из-под ресниц за Веббардом.

Веббард глядел прямо на нее, губы всасывали воздух, щеки-пузыри дрожали. На мгновение показалось, что он навалится всем весом прямо на нее, притянутый одной лишь силой злости. Каким-то образом он сдержал себя. Он огляделся и заметил миссис Блейскелл. Щелчок пальцев дал ему импульс движения к торцу стола, где она сидела, удерживаемая подсоединенными к ее комбинезону магнитами.

Веббард склонился к ней и что-то пробормотал на ухо. Джин не могла слышать слов, но увидела, как лицо миссис Блейскелл изменилось и глаза ее стали зыркать по комнате.

Толстяк завершил инсценировку и почувствовал себя лучше. Он вытер ладони об обширные темно-синие вельветовые брюки, развернулся, используя быстрый поворот плеч, и послал себя к двери толчком пальца ноги.

Непостижимо величие, — подумала Джин, — с которым массивный Веббард проплывал, будто шествовал сквозь воздух. Полное, как луна, лицо, тяжелые веки, безмятежные розовые щеки, круглый, словно вспухший подбородок, лощеный, отливающий маслянистым оттенком, безукоризненный, ни дефекта, ни морщинки; полусфера туловища, затем раздвоенная нижняя часть в роскошном темно-синем бархате. Все это чудо проплывало мимо с монументальностью нагруженной рудой баржи.