Монстры на орбите

Она толкнула расшатанную дверь и заковыляла наружу, на боковую веранду в унылом крошечном садике из черных гремучих кустов, странствующей лозы, ржавых грибов. Она плюхнулась в плетеное кресло, которое чуть не развалилось под ее весом.

— В чем дело?

Воображение Джин никогда не рисовало ей именно такую картину встречи. Что говорить? Глядя в пухлое белое лицо, ощущая кислую женскую вонь, Джин почувствовала, как слова застревают у нее в горле… В ней внезапно возгорелась злость.

— Семнадцать лет назад вы оставили ребенка у Джо Парле в Ангел Сити. Я хочу знать, кто был отец той девочки.

Лицо Молли Саломон совершенно не изменилось. Она сказала низким грубым голосом:

— Я часто гадала, кем стал этот ребенок…

Джин спросила со внезапной надеждой:

— Это был не ваш ребенок?

Молли горько рассмеялась:

— Не убегайте от себя. Это мое отродье, я в этом не сомневаюсь, ну как можно в этом сомневаться… Откуда вы узнали?

— Джо вел что-то вроде дневника… Кто был отец? Джо?

Женщина нелепо-величественно выпрямилась:

— Джо Парле? Гм… должна сказать, нет.

— Тогда кто?

Молли изучающе оглядела Джин лукавыми глазами.

— Похоже, у вас в жизни все идет хорошо.

Джин кивнула.

— Я знала, что к этому подойдет. Сколько?

Цена Молли оказалась удивительно скромной — возможно, это определялось тем, какое значение она придавала разговору.

— Ну, десять… двадцать долларов. Чтобы оплатить мое время, и только.

Джин дала бы ей сотню, тысячу.

— Вот.

— Благодарю вас, — сказала Молли Саломон с чопорной претензией на элегантность. — Теперь я расскажу вам что знаю о деле, которое, как я думаю, одно из самых странных, о которых я слышала.

Джин сказала нетерпеливо:

— Не берите в голову. Кто мой отец?

Молли ответила:

— Никто.

— Никто?

— Никто.

Джин помолчала с минуту, затем проговорила:

— Должен же быть кто-то.

Молли произнесла величественно:

— Никто не может это знать лучше меня, я заявляю вам это с полной уверенностью.

— Может быть, вы тогда выпили? — предположила с надеждой Джин.

Молли критически на нее посмотрела:

— Очень умно для такой маленькой мозглячки… А, ладно, смутно все… Я была тогда ненамного старше вас, и была более чем привлекательной… Поглядите на меня сейчас, вы никогда не подумаете этого обо мне, о той, которая двадцать лет в трактире «Десятая Миля» выносит помои…

— Кто мой отец?

— Никто.

— Это невозможно!

Молли покачала головой:

— Тем не менее, это так. А почему я знаю? Потому что я была там, за решеткой, в Доме Реабилитации, и была за решеткой два года. Затем, когда я поглядела на себя, я сказала: «Молли, ты толстеешь». Потом я сказала: «Наверное, газы». А на следующий день я сказала: «Молли, если бы эта чертова тюрьма не была как аквариум для золотых рыбок, где каждую минуту на тебе чьи-нибудь глаза, и знаешь притом, что фактически ты не видела ни одного мужчину за исключением старика Колвелла и директора…»

— Колвелл!

— Старый доктор Колвелл был медиком там, холодный как рыба… Бог видит, холоднющая рыба… В любом случае, я сказала себе…

— А не могло быть так, что Колвелл?..

Молли фыркнула:

— Старик Колвелл? Более вероятно повесить это на Архангела Гавриила. Этот старый… — она разразилась непристойным бормотанием. — До сих пор мне хочется поймать этого слюнтяя, неженку, типа этого, который не дал мне выйти, когда истек мой срок! Он объявил, что я больна, что нужно подождать! И сам ничего не делал, чтобы лечить. Я сама вышла оттуда. Я уехала на грузовике, который оказался там внутри, и он ничего не мог поделать, потому что вышел мой срок, и задерживал он меня незаконно. И затем я пошла к врачу, старому доктору Уэлшу, и он сказал: «Молли, единственное беспокойство с вами это то, что вы чертовски беременны». А дальше вы уже знаете. Есть ребенок, а я без средств к существованию и без хахаля, нуждаюсь в свободе, так что пришлось отнести ее к моему хорошему другу Джо. А то, что он изредка поднимал шум…

— А как насчет директора?

— Что насчет директора?

— Мог он?..

Молли скептически фыркнула:

— Только не старый суетливый Ричард. Он никогда даже не показывался. Кроме того, его дурила молодая мозглячка в офисе.

Раздался гудящий звук мотора. Джин выскочила в сад и вытянула шею в сторону удаляющейся воздушной лодки. «Какого черта… я сказала ему ждать. Как я вернусь в Ангел Сити?»

— Ну-ну, — раздался в трактире пронзительный голос. — Ну-ну, это в самом деле оригинальный реликт прошлых дней.

Молли Саломон тяжело встала на ноги.

— Этот голос! — лицо ее налилось нездоровой краснотой. — Этот голос, я никогда не избавлюсь от него. Это старый Колвелл.

Джин последовала за ней в салун.

— Эй, вы, уродец с маринованным лицом, что вас сюда привело? Вы знаете, я поклялась давным-давно, что если я поймаю вас за пределами вашего отвратительного дома, я вылью на вас помои, и вы знаете, что сейчас я сделаю именно это… только подождите, пока я возьму ведро, — Молли повернулась и, тяжело дыша, удалилась по коридору.

Джин сказала:

— Это вы отослали мой кэб, мистер Колвелл?

Колвелл поклонился:

— Да, мисс Парле. Я хочу показать вам свое цыплячье ранчо и думаю, именно сегодня вы можете принять мое предложение.