Монстры под лестницей

– Привет, Макс, – произнес мужчина и вынул из кармана черный блокнот, на котором золотом блеснула эмблема. Мне показалось, что она похожа на птицу, и что я уже видел такую. – Давно не виделись.

– Папа? – прохрипел я, прежде чем Атта, зарычав, прыгнул на синюю дверь и своим весом захлопнул ее.

Вмиг пространство завибрировало, сжалось и вывернулось. Туман исчез, мир снова обрел краски, а закрытая дверь вновь была снежно-белой.

– Папа, не уходи! – крикнул я изо всех сил.

– Не-папа! – зарычал монстр. – Не-Макс!

Я жадно хватал воздух ртом. Сердце выпрыгивало из груди. Время растянулось, и в этой тянучке я чувствовал радость долгожданной встречи и всепоглощающую злость на монстра, который не дал этой встрече свершиться. Соскочив с кровати, я кинулся к двери и рывком распахнул ее. Но за ней, конечно же, было пусто. Лишь коридор с унылыми стенами. Я обернулся и увидел, как из-под кровати вылезает Атта. Монстр, причмокивая, потянулся, разминая сначала передние, а затем задние лапы. Он был все тем же лохматым, фиолетово-зеленоватым монстром.

Всего лишь очередной дурной сон… В носу защипало. Мир поплыл. Втянув полную грудь воздуха, я протер глаза и нехотя побрел в ванну, умылся, переоделся и спустился вниз. Дом был пуст. Надо же, меня это обрадовало. Никто не стал свидетелем очередной моей постыдной истерики.

На столе, придавленная блюдом с куском черничного пирога, топорщилась записка. Аккуратный почерк с завитками, не чета моим каракулям, сообщал, что Кэр и Ви отправились по делам, а завтрак ждет меня в холодильнике. Не верите, что моя мама писала о себе в третьем лице?

Дословно: «Кэр и Ви объяты заботами, что могут свалиться лишь на двух юных сердцем особ, одной из которых не терпится посмотреть новый город, а вторая не в силах ей отказать, рассчитывая извлечь пользу от этой прогулки по делам». Что, переводя на человеческий, сокращалось до: «Кэр и Ви ушли по делам». Иногда взрослые слишком занудны и за словами забывают суть.

Намазывая арахисовое масло на вчерашний черничный пирог, отринув даже мысли о «полезной пище», я чувствовал пустоту, которую не мог описать словами. Словно я на необитаемом острове, и кашалот проглотил мелькнувший на горизонте корабль. И вроде остров неплох, и я привык на нем жить. И, может, корабль шел совсем другим курсом. Но какая-то обида на кашалота за сожранную надежду. Или на корабль – за то, что он существует? Будто я уже похоронил мысли о нем, свыкся с островом, а теперь вновь… Но вновь что?

Я намазал еще один кусок и пододвинул тарелку Атте, который забрался на стул напротив. Монстр шумно обнюхал угощение и принялся чавкать.

Механически пережевывая пирог, я не чувствовал вкуса. Мои мысли вновь унеслись к синей двери. Вдруг это не просто сон? Вдруг на той стороне города, в особняке Паучихи, за дверью, ведущей в подвал, скрываются не только монстры, но и ответы на все вопросы? На мои вопросы. Или хотя бы на один, но самый главный. Ведь где-то должна быть та дверь, за которой прячется правда?

Я вспомнил про пленку! Да, я ведь сделал снимок тогда. Чуть не уронив табуретку, я побежал наверх, схватил фотоаппарат, забрался на кровать с ногами и проверил счетчик. Почти кончилась!

Атта уже сидел рядом. Его когтистая лапка потянулась к камере, но я не позволил взять аппарат. Монстр попробовал снова, и вновь безуспешно. Еще раз. Безрезультатно. Тогда Атта прижал уши и, прищурившись, сделал рывок. И тут я не выдержал:

– Нет! Это моя вещь, не смей ее трогать, а то сломаешь! – злобно крикнул я.

Монстр отпрянул, сжался и попятился. Ярость рассеялась, и я увидел маленького испуганного зверька. Мне стало стыдно за то, что выплеснул свой гнев на друга. Подобрав на полу маленькое зеркальце, я протянул его Атте.

– Эта камера – единственное, что осталось от моего отца. Я очень ею дорожу, – попытался объяснить я. – Понимаешь, я скучаю по нему. По отцу.

Атта подкрался ко мне, взял зеркальце, облизал его, прижал к себе – в точности так же, как я сейчас держал фотоаппарат.

– Отец? – Атта показал на камеру. – Там?

– Нет, – покачал я головой. – Там кадры.

– Кадры? – Атта нахмурился? – Еда?

Я улыбнулся и снова покачал головой.

– Кадры – это кусочки мира.

Я спрыгнул, порылся в столе и достал альбом. В нем я хранил лучшие из своих снимков. Атлас облачных монстров. Я протянул альбом монстру, полистал, показал на снимок, где по небу плыла черепаха, а на фото рядом дракон раскрыл пасть в попытке проглотить солнце.

– Я могу украсть у времени миг, – вспомнил я слова отца. – И когда я смотрю на эти кадры, то возвращаюсь в прошлое. Словно путешествую во времени.

– Ключ? – Атта поскреб лохматую грудь. – Макс нашел ключ?

– Можно и так сказать, – я убрал альбом на место. – Ключ к прошлому.

– Оп-па-а-сно! – заволновался Атта, и принялся тянуть себя за уши и нервно скреститься. – Слазень! Опа-а-а-сно!

Но успокоить монстра удалось, лишь отыскав в рюкзаке конфету.

Пока Атта чавкал ириску, я заправил кровать, все равно сон унесли вороны.

– Что есть отец? – неожиданно спросил монстр, выговорив каждое из слов потрясающе четко.