Монстры в Академии (СИ)

— Ох, по острию ходишь, Модька, — ответил Шессер. — Это игра до поры до времени. Тебе только кажется, что все на мази, но однажды попадешься, и все. Сам на дно пойдешь, и Шера утянешь.

— Если ты когда-то попался, это не значит, что я такой же непрушник, — фыркнул хвостатый. — Тебя свои же сдали, а у меня все продумано, и люди надежные. Пошли, Шер. Ну его.

Дверь снова скрипнула, и по коридору зашуршали едва слышные шаги.

Марина нахмурилась: похоже, тут затевалась какая-то уголовщина. Девушка по привычке схватилась было за телефон, соображая, какими словами лучше разбудить завуча по воспитательной работе, чтобы тот быстрее сообразил, почему его будят среди ночи… но вовремя спохватилась.

— Блин! — шепотом выругалась Марина, убирая бесполезный аппарат в карман. Она вздохнула и стала красться следом за ребятами, размышляя, что делать.

Выйти на порог и окликнуть? В лучшем случае сделают вид, что ничего такого не замышляли. В худшем — убегут в неизвестном направлении, забив и на школу, и на нее. И в обоих случаях так или иначе доберутся до своей неизвестной уголовной цели.

Позвать на помощь? Кого? Местный завуч вряд ли обрадуется ночной побудке. Это в ее родном мире одним только подозрением на детскую уголовщину можно выдернуть из постели и завуча, и директора — все откликнутся, лишь бы только ребенок не пошел по наклонной, а в школу потом не нагрянули стражи порядка и разрушительный гнев общественности. А тут всем плевать на судьбу двух и без того подозрительных типов.

Продолжать следовать за ними? А вдруг там что-то опасное? Шессер явно на полном серьезе сказал про виселицу. Марина, правда, не знала, за что он сидел, человечно предполагая какую-нибудь ерунду. Но дети, воспитанные на задворках общества, порой бывают чрезвычайно жестоки и не чувствуют угрызений совести, ибо эта самая совесть в них еще не образовалась.

Но особо раздумывать было некогда: Марина уже вышла на крыльцо и увидела, как ребята по одной из тропинок направляются к лесу.

— Я об этом пожалею, — вздохнула она и надела туфли.

…

Сумерки уже сменились глубокой темнотой ночи, и косо светящая луна не столько освещала землю, сколько плодила множественные фантомы, в которых сложно было разобрать, где реальный объект, а где его тень.

Марина торопливо перебегала от одного укрытия к другому, чувствуя себя спецназовцем, идущим на опасную операцию. Каблучки не стучали: территория двора слишком давно и надежно заросла травой, а ребята хоть и помяли ее, но вытоптать тропинки до твердой земляной корки не успели, так что шаги девушки были не слышны.

Марина очень переживала, что когда войдет в лес, окончательно потеряет ребят из виду, а может и потеряется сама, ведь сквозь густую крону вряд ли проникал лунный свет.

Но оказалось, все было наоборот. Причудливые контрастные тени, которыми был разрисован двор, здесь отсутствовали. И хоть под сенью деревьев было очень темно, два черных пятна были хорошо заметны впереди. Оставалось только незаметно…

Хрясь!

Сухая ветка с громким треском сломалась под ногой Марины. Девушка метнулась к ближайшему дереву и вжалась в него с бешено бьющимся сердцем, забыв, что преследует все же не лютых уголовников, а своих учеников.

— Стой! Ты слышал? — донесся до нее взволнованный голос Шермана.

— Может, животину какую спугнули? — без особого страха предположил Амадеус. — Тут лес богатый, зверья много.

— А что, если за нами следят? — понизил голос Шерман.

— Кто? — фыркнул демон. — Я еще понимаю, если б на месте встречи засаду устроили. А тут, у самой Академии… Не дрейфь, русалочка!

Он пришлепнул сирену между лопаток, подбадривая. Чуть успокоившаяся Марина выглянула из-за дерева.

— Знаешь, Модька, мне что-то тоже не нравится эта идея, — Шерман, которого в такой темноте можно было узнать только по характерному снопу косичек, потер себя за плечи и огляделся. — Может, отменим все, пока не поздно?

— Двинулся? Я уже деньги заплатил! — возмутился Амадеус. — Между прочим, весь общаг слил!

— Ты идиот? — ужаснулся Шерман. — Шессер тебя убьет!

— Пфф! — отозвался демон. — Я все верну, вот увидишь. Еще и с процентами. Да что там с процентами. В два… нет, в три раза больше ему отдам, идет? Ты хоть понимаешь, какие в этой теме деньжищи крутятся?

— Меня именно это и пугает, — признался Шерман. — Где большие деньги, там большие проблемы.

— А ты хочешь всю жизнь разнорабочим горбатиться? — пристыдил его Амадеус. — Ну, дерзай. Тапки шить и по дому работать тебя Малинка уже научила. Вот учебный проект по строительству деревенского нужника защитишь, и вперед — в деревню, батраком. Баланда и коврик у двери обеспечены. Может, даже баба какая того же толку перепадет. Одна на всех.

— И все равно, — вздохнул Шерман. — Только ведь на свободу вышли. Тебе самому не страшно?

— Разве это свобода? — возмутился демон. — Свобода — это когда вкусно жрешь, мягко спишь и никто тебе не указ.

— Так не бывает, — возразил Шерман.