Монстры в Академии (СИ)

«Да уж. Хоть плачь», — мрачно подумала девушка, но вслух этого, разумеется, не сказала. Тут нужны были совсем другие слова. Что-то очень доходчивое, очень сильное. Эх, ей бы политическую харизму! Но увы, на язык шло только: «Когда ты уже выбросишь этот чертов балахон?». Что было, безусловно, полезно, но не ко времени.

Марина вздохнула и сделала шаг к следующему провинившемуся — Шессеру — в надежде, что он натолкнет ее на какие-нибудь мысли. Шессер встретил ее тяжелый взгляд более достойно: видимо, его совесть была чуть почище.

— Я говорил им, что это плохая идея, — сказал он. — Но разве ж они меня послушают…

«Если бы всерьез говорил, вместе со всеми не повязали бы», — резонно заметил внутренний голос.

Марина была с ним совершенно согласна, так что глянула на Шессера с многозначительной укоризной. Тот тоже отвел взгляд.

Марина перешла к орку.

— А я так и не понял, за что нас повязали, — честно признался тот. — Никого не трогали. Сидели у ворот, пели себе. Я со шляпой ходил, деньги собирал на постройку приюта…

Его пихнул в бок Амадеус — похоже, чтоб лишнего не болтал. Марина махнула рукой на простодушного парня и подошла к явному инициатору идеи. У которого, кстати, было при себе и орудие преступления — та самая лютня.

— Легавые на нас тупо взъелись, — буркнул он, пряча инструмент за спину. — Нам просто люди денег несли больше, чем им, вот они оторвались на нас.

Марина прикрыла глаза ладонью и покачала головой. Вот что первично: привычка всю вину сваливать на других, даже когда явно виноват сам, или комплекс неудачника? То ли все неудачники рано или поздно начинают искать причину неудач в окружающем их мире, чтобы не чувствовать себя «днищем», то ли они так сильно увлекаются поисками виноватых, что забывают делать хоть какие-то выводы и работать над собой. То ли это порочный круг, и опасны оба поведенческих паттерна.

Марина отняла руку от лица и еще раз глянула на Амадеуса. Нет, с этим сейчас бесполезно говорить: совесть у него либо еще не сформировалась, либо уже атрофировалась.

Со вздохом покачав головой, Марина сделала еще шаг и уставилась в прозрачные глаза красавчика Шермана.

— Я… честно… последний раз… — забормотал тот, мигом растеряв весь свой лоск. — Мы вообще не специально. Пели просто так. А потом кто-то из толпы бросил монетку, вот Модька и предложил…

«Деньги развращают, — прокомментировал внутренний голос эту вялую попытку оправдаться. — Детям деньги вообще нельзя, пока не разберутся, как мир устроен. Акцентуация на деньгах делает людей бедными в прямом и переносном смыслах. А тут еще и нет положительного родительского примера…»

Марина была с этим полностью согласна. Но, увы, ни за одну беседу, ни даже за целый урок нельзя сменить в человеке финансовую парадигму.

Шермана она тоже оставила. Сделала шаг и уставилась на… Криса.

«Ба! — воскликнул внутренний голос. — Мы ж его оставили в городе только при условии, что он замаскируется и будет сидеть ниже травы, тише воды!»

«А он и замаскировался», — Марина глянула на праздничную маску, сдвинутую сейчас на рога демона. Идиотская обезьянья рожа издевательски смотрела на нее пустыми глазницами, потому что повинная голова была опущена.

Марина глянула в глаза этому рогатому предателю. Крис зажмурился, как будто в ожидании удара, и втянул голову в плечи. А Марина поняла, что нет таких слов, чтобы объяснить ее разочарование в собственном педагогическом таланте. А уж хоть как-нибудь исправить этих уголовников и вовсе не было ни единой надежды. Крис ей это только что доказал.

«А ты правда надеялась их перевоспитать? — хмыкнул внутренний голос. — Брось. Воспитанием занимается общество и семья. Семей у них нет, а общество внушает им, что они изгои и преступники. Ты со своей моралью для них — как дрессированная обезьянка в цирке: забавно, не более того».

«Заткнись», — мрачно оборвала она своего собеседника, и в кои-то веки тот послушно ушел «на дно».

Крис, наконец, осмелился поднять на нее взгляд. Взгляд был сложный. В нем смешались и страх наказания, и природное желание всем перечить и ничто не принимать всерьез, и стыд. Вот только был ли это стыд за содеянное или же стыд за то, что попался?

«Бесполезно», — мысленно вздохнула она и тяжело развернулась, чтобы пойти в корпус. Свинцовое одеяло моральной усталости снова вдавливало ее в землю, делая каждый шаг пыткой. Ей захотелось прилечь и пару часов поглядеть в одну точку. Какой смысл был менять один мир на другой, если она не поменяла себя? Как в прошлом мире была посредственностью, так и здесь, похоже, никого своим талантом удивить не могла.

У валькирий она даже останавливаться не стала — просто молча прошла мимо, ежась от болезненного озноба. Ей остро не хватало теплой пуховой шали, какие бывают у старушек.

— Мы все поняли, — неожиданно подала голос Бристел, обращаясь к ее спине. — Не надо на нас так молчать.

Марина только вяло фыркнула, даже не обернувшись. Сил на разговор не осталось.

— Да, мы поняли, — подтвердила Кристел. — Хотите, генеральную уборку сделаем?