Монтаньяры

В действительности поразительна та энергия, с какой сразу же начинается ликвидация всей монтаньярской правительственной системы. Быстро разрушаются два столпа этой системы: централизация управления и террор, средство принуждения, на котором она только и держалась в последние месяцы. На другой день после казни Робеспьера Конвент решил, что состав Комитетов отныне будет обновляться каждый месяц на одну четверть. Из Комитета общественного спасения сразу выводят двух монтаньяров, а из Комитета безопасности — троих, слывших робеспьеристами. Кем же их заменяют? Тоже монтаньярами, но такими, которых теперь называют термидорианцами. Это активные руководители переворота 9 термидора: Тальен, Тюрио, Лежандр, Мерлен из Тионвиля. Современники называли их, так же как Фрерона, Барраса, «старыми кордельерами» или даже «дантонистами». Однако они только прикрывались великой тенью Дантона.

Это были ренегаты, окончательно порвавшие с идеалами Горы, спустившиеся с нее. Наиболее циничные из монтаньяров-ренегатов ушли к крайне правым в Конвенте. Конечно, они и мысли не допускали о реставрации Бурбонов, роялисты для них — смертельные враги. Но они не меньше боялись, ненавидели все, в чем проявлялась что-то робеспьеровское. Кровавая диктатура Неподкупного внушила им такой ужас, от которого они не избавятся никогда. К тому же это все люди второго плана. Все самые сильные, мужественные, талантливые сложили свои головы на гильотине. Конечно, нельзя совсем отказывать в способностях и уме Фрерону, Тальену, Баррасу, Бурдону (из Уазы), Мерлену и другим термидорианцам. Такие, как Лежандр, сохраняли в чем-то даже и верность своим убеждениям. Это были разные люди. Некоторые вообще оказались мерзавцами и предателями, разуверившимися во всем. Ужас перед гильотиной так травмировал людей, что они переставали во что-либо верить. Слишком долго и часто они слышали пространные рассуждения Робеспьера о добродетели и видели воочию, что подобные слова лишь маскировка преступления против Революции. Громко провозглашаемая любовь к народу оборачивалась на глазах практической ненавистью к санкюлотам. Они пережили крушение стольких идеалов, иллюзий, надежд и благородных побуждений, что их души оказались опустошенными. Цинизм, расчет, выгода заменили прежние убеждения. Стремление к богатству и к власти составляют отныне все содержание жизни этих бывших монтаньяров. Сначала казалось, что ренегаты преуспели, они становятся членами больших Комитетов. Однако слишком тесно они связали себя с террором и со всем тем, что теперь яростно отвергали. Да и всесильные и грозные Комитеты быстро теряют влияние. Сами монтаньяры разрушают их власть. Конвент охотно одобряет предложение Камбона и ликвидирует господствующую роль Комитета общественного спасения. В его ведении остаются только военные дела и дипломатия. Главное — контроль над судами, полицией, внутренняя администрация переходят к Законодательному комитету. Комитет, внушавший еще недавно трепет, постепенно становится одним из 16 других комитетов. С правительственной централизацией покончено. 26 августа в Конвенте поставлен вопрос об ответственности Барера, Бийо-Варенна, Колло д'Эрбуа, Вадье, Аиара, Давида за соучастие в «тирании». Бывший член революционной Коммуны 10 августа Мее де ла Туш публикует гневный памфлет «Хвост Робеспьера». Но пока Конвент не решается осудить этих людей. Ведь сам Конвент ежемесячно продлевал полномочия Комитета общественного спасения. Это лишь отсрочка. Во всяком случае, уже через месяц после переворота в Комитете остается из прежнего состава один Карно.

Террористы не могли остаться у власти, поскольку ликвидировали сам террор. Через несколько дней после 9 термидора отменяется пресловутый Прериальский закон Робеспьера. Арестован Фукье-Тенвиль. Революционный трибунал в корне обновлен. Теперь для осуждения необходимо доказать наличие умысла, а это меняет все. Упраздняются революционные комитеты. Открываются двери тюрем, и множество «подозрительных» получают свободу. Среди них больше всего левых, посаженных по подозрению в эбертизме, в том числе таких видных, как бывший военный министр Бушотт или генерал Гош.

В декабре 1794 года перед Революционным трибуналом предстал легендарный «утопитель» Нанта Каррье.