Монтень. Выписки и комментарии. 1930-е годы

Основное содержание главы: в наше время, весьма далёкое от честности, не следует доверять друг другу, особенно во время переговоров. Впрочем, и древние нередко считали, что зло, причиняемое неприятелю, выше справедливости. «Война естественно имеет много привилегий над разумом и в ущерб ему». Однако существуют известные правила честности, впрочем, весьма условные.

Глава VII О том, что наши поступки надо судить по нашим намерениям

Ложное осуществление обязательства, при одновременном обходе его посредством уловки, непростительно. Неосуществление данного обязательства в силу фактической невозможности равносильно осуществлению.

Рассуждения и примеры примыкают к рыцарскому правилу доверия, высказанному Монтенем в конце главы пятой. Истинно аристократического в области понимания чести у Монтеня вообще очень много. И это совмещается с осмеиванием крайностей спеси, чванства, тщеславия, фразёрства и прочих исторических добродетелей шляхетства. Истинно аристократическая умеренность «порядочного человека» является, таким образом, шагом к республиканскому рыцарству буржуазной демократии, к идеалу общественного равенства и даже к кантовскому закону субъективной морали. Но ступень эта по-своему выше последующей. Субъективная мораль позднейшей буржуазной идеологии заключает в себе гораздо меньше истинно человеческих черт. В ней заключён нравственный иезуитизм, приводящий к полной бесчеловечности, к самообожанию субъекта, полуангела, полузверя, к идеалистическому, высокопарному оправданию чистотой намерений всякой гнусности в мире. Эту глубокую внутреннюю непорядочность буржуазного самосознания, субъекта, ограниченного буржуазным кругозором, заметил и прекрасно изобразил Констан в своём «Адольфе».

Ещё несколько тонких замечаний. Жить надо так, чтобы не откладывать ни добра, ни зла, ни воздаяния, ни мести на время своей смерти. «Я, насколько могу, остерегусь, чтобы смертью своей не сказать чего-нибудь такого, что не было раньше сказано моей жизнью». Тот, кто поступает иначе, мало заботится о своей чести.

Глава VIII О праздности

«Подобно тому, как пустующие земли, если они жирны и плодоносны, обильно зарастают сотнями тысяч сортов диких и бесполезных трав, и, чтобы держать их в надлежащем состоянии, их надо обрабатывать и засевать определёнными полезными для нас семенами; и подобно тому, как женщины, предоставленные самим себе, могут произвести только бесформенные груды мяса, а чтобы создать хорошее и естественное поколение, нуждаются в семени со стороны, точно так же и наши умы: если мы не займём их определёнными предметами, которые их ограничивают и держат в узде, они беспорядочно кидаются туда и сюда по беспредельному полю воображения».

«Ум, перед которым не поставлено никакой цели, теряется, ибо, как говорится, быть везде – значит не быть нигде».

Quisquis ubique habitat, Maxime, nusquam habitat⁶.

Химеры, чудовищные фантазии, всякие бредни – результаты праздности и беспредметной деятельности ума. Итак – ограничение, узда необходимы. Но, по-видимому, ограничения внутреннего, свободного порядка.

Глава IX О лжецах

Монтень признаётся в исключительной слабости своей памяти, но это, в сущности, лишь способ нападения на людей, которые не видят различия между памятью и рассудком.