Монтенегро

Весло, тем не менее, было из темной и крепкой древесины пальмы чонта. Когда они проплыли примерно лигу по лабиринту островков и деревьев, растущих прямо в озере, впереди показался прекрасный остров, покрытый цветами и пальмами, так что напоминал настоящий сад посреди джунглей.

Искусно лавируя между мелкими островками, они стали огибать его по дуге, пока, наконец, не добрались до пляжа с золотым песком, прямо за которым открывалась широкая луговина, а на ней стояла хижина с большими окнами. Когда Сьенфуэгос выскочил из лодки на берег и протянул руку старухе, чтобы помочь ей выйти, так лишь покачала головой и вновь взяла в руки весло, оставшееся на дне пироги.

— Дальше ты пойдешь один, — сказал она. — Мне пора возвращаться.

Не дожидаясь ответа, она уплыла с проворством, совершенно неожиданным для женщины ее габаритов. Сьенфуэгос не успел даже моргнуть глазом, как она исчезла среди деревьев.

— Мне это не нравится, — произнес он, глядя ей вслед. — Совсем не нравится.

Он снова повернулся лицом к дому и вдруг заметил, что кто-то наблюдает за ним из окна. Подойдя ближе, он увидел, что это довольно молодая женщина, среднего роста, с очень светлой кожей и плоским лицом, на котором выделялись темные выразительные глаза.

— Привет! — сказал он, стараясь казаться любезным, хотя в душе ощутил глубокое разочарование, потому что ожидал увидеть нечто большее, нежели малопривлекательная индианка. — Так значит, ты и есть Кимари-Аяпель?

— Я Кимари, — ответила девушка неожиданно нежным голоском. — А Аяпель — она.

Только сейчас канарец обнаружил, что слева от нее, за косяком окна, стоит еще один человек. Приглядевшись, он понял, что это тоже девушка, как две капли воды похожая на первую.

— Вот это да! — воскликнул он, немного сбитый с толку. — Этого уж я точно не ожидал! Так я могу войти?

— Разумеется, — уверенно произнесла Аяпель чуть хриплым и решительным голосом. — Ты забрался так далеко не для того, чтобы торчать снаружи. Скоро пойдет дождь.

— Думаешь? — глупо спросил канарец, чувствуя себя одураченным, ведь он шел сюда в надежде отыскать несуществующее чудо. — А на заре была чудесная погода.

Он вошел в хижину, постояв на пороге, пока глаза не привыкли к темноте. Первым делом его внимание привлекло несметное количество великолепных изумрудов, целые груды которых высились на некоем подобии широкого стола, что тянулся вдоль трех стен хижины.

— Вот черт! — воскликнул он, завороженный сиянием изумрудов. — Если это действительно те самые камни, за которые в Европе платят огромные деньги, то вы, несомненно, богатейшие женщины на планете.

— Они не наши, — покачала головой Аяпель. — Мы лишь охраняем их. Они принадлежат нашему племени.

— А это правда, что вы можете превращать их в воду?

— Да, иногда. Но сейчас не время для этого.

— Понятно. Надеюсь, что я доживу до этого времени.

Сьенфуэгос заметил, что они так и не двинулись с места: Кимари по-прежнему стояла возле окна, а Аяпель рядом с ней. Он обратил внимание, что обе одеты в одинаковые длинные белые туники с зелеными полосами, скрывающие тела от шеи до щиколоток. Пока Сьенфуэгос пытался подобрать слова, чтобы как-то сгладить возникшую неловкость, обе женщины разом шагнули ему навстречу, и тут он увидел нечто такое, от чего едва не свалился от неожиданности.

— Боже благословенный! — воскликнул он. — Но это невозможно!

Ему потребовалось время, чтобы вновь овладеть собой и своими мыслями; ему вдруг показалось, что либо собственные глаза его обманывают, либо перед ним действительно не две разные женщины, а скорее одно существо с двумя головами, но при этом лишь с двумя руками, хотя было ясно, что ног все же четыре.

— Что это? — ужаснулся он. — Я сошел с ума?

Он прислонился к толстому столбу, поддерживающему крышу, и соскользнул вниз, на тонкую циновку, силы совершенно его покинули, как будто ему и впрямь перерезали сухожилия.

В свою очередь, Кимари-Аяпель — кем бы ни было это существо — остановилась в пяти шагах от него. Казалось, ее — или все же их? — немного позабавило, что они произвели на него столь ужасающее впечатление.

— Не пугайся, — прошептала первая — робко и тихо. — Мы вовсе не адское чудовище, а всего лишь два человека, которые родились сросшимися вместе.

— С-с-сросшимися? — переспросил канарец, — Но как такое возможно?

— Никто не знает, — просто ответила она. — Мусо пожелал, чтобы это случилось, и это произошло.

Бедолаге Сьенфуэгосу потребовалось несколько минут, чтобы убедиться, что это не глупый розыгрыш, а действительно два разных человека, каким-то непостижимым образом сросшиеся вместе в области груди, что трудно было заметить сразу благодаря длинной просторной тунике, скрывающей тела.

Они двигались с такой синхронностью, что ее можно было бы назвать поистине чудесной; а когда уселись на широкую скамью, покрытую мягкой красной тканью, то проделали это с таким изяществом, как будто были единым существом.

— Мне жаль, — только и смог пробормотать Сьенфуэхгос. — Мне правда очень жаль...