Монтесума

Сходный по содержанию рассказ существует и в миштекской мифологии. Сыновья изначальной божественной пары 1-й Олень-Змей Льва и 1-й Олень-Змей Тигра постоянно стремились продемонстрировать свое подчиненное по отношению к родителям положение, всячески их почитая и воскуривая перед ними фимиам. Обращаясь к Создателям Всего, чтобы те дали появиться Земле, они в качестве покаяния изранили себе язык и уши. Таким образом они положили начало обрядам кровавого умерщвления плоти, которые выполнялись регулярно королями майя и ацтеков для признания своего долга перед богами, которые наделили их королевской властью. Бесчисленные памятники свидетельствуют об этих королевских обрядах. У майя — восходящие к началу нашей эры, украшенные рельефами стелы и балки, у ацтеков — разнообразные ларцы и фризы.

Таким образом, воцарение последнего Монтесумы соответствует заре новой эры. Вскоре ацтекское «солнце» закатится и на горизонт выйдет испанское. Для ацтеков представлялось существенным объяснить это крушение, эту потерю рая; нужно было найти одного ответчика — кого-нибудь, кто бы своим преступным поведением, своим нарушением установленных правил вызвал, как в мифах, конец эры. Виновным оказался несчастный император, которого стали изображать гордецом, вознамерившимся сравняться с богами.

У легенды была сложная жизнь. Еще в прошлом веке индейцы рассказывали историю о славном Монтесуме — короле, который кончил тем, что рассердил бога своей гордостью. В наказание бог послал против него испанцев, свергших его. В настоящее время Монтесума совершает покаяние где-то на востоке, но он должен вернуться, чтобы прогнать испанцев и восстановить свою империю.

Иными словами, здесь вполне закономерно возникает вопрос о подлинности «реформ» Монтесумы, тем более что реформы упоминаются только в двух не зависимых друг от друга источниках: это утерянная Chronique X, заимствования из которой имеются у Дюрана, Тезозомока и отца Товара, и Иштлильхочитль. Ни в одном из тех изобразительных кодексов, которые вобрали в себя доиспанские элементы, не существует, по-видимому, и намека на реформы. Кроме того, именно Chronique X с яростной убежденностью связывает падение империи с гордостью короля. Мы увидим это в нескольких эпизодах конца его царствования, представляющих своего рода отклик на его реформы.

Удивительнейшим образом, благодаря письму Кортеса Карлу V, которое датируется 30 октября 1520 года, то есть до поражения ацтеков, мы можем проанализировать высказывания хронистов колониальной эпохи по меньшей мере по двум пунктам. Конкистадор описывает события, произошедшие к моменту написания письма. В описании империи он сообщает: «Наиболее важные особы из провинций, особенно из пограничных, пребывали значительную часть года в столице, и все они, или почти все, определяли своих старших сыновей на службу к Монтесуме». Затем Кортес рассказывает о своей первой встрече с Монтесумой, состоявшейся 9 ноября 1519 года. Император ему сказал: «Я знаю обо всем, что с вами приключилось, от находящегося здесь Потуичана; я знаю, что люди из Чемпоалы и Тласкалы наговорили вам много плохого обо мне; верьте только своим глазам и особенно не доверяйте россказням моих врагов, многие из которых были моими вассалами, которые воспользовались вашим прибытием для того, чтобы восстать против меня и, с целью снискать ваше расположение, оклеветать меня. Эти люди говорили вам также, что степы моего дворца сделаны из золота, что циновки в моих залах и другие предметы обычного пользования тоже из золота, что я заставляю людей почитать меня как бога и прочие глупости. Что касается дворцов, так вы их видите; они сделаны из земли, камня и соломы». Затем, рассказывает Кортес, приподняв свою мантию, он указал на свое тело, говоря: «Вы видите, что я состою из мяса и костей, так же, как и вы», и руками ощупывая свое тело, продолжал: «Вы видите, что меня можно пощупать, и, следовательно, я смертен; поэтому вам должно быть понятно, как сильно эти люди налгали».

Таким образом, даже из признаний самого императора следует, что его недруги ставили ему в вину то, что он якобы провозгласил себя богом, и к тому же in tempore non suspecto (в неожиданный момент). Chronique X лишь передает более ранние обвинения, которые будут обобщены после Конкисты. Они возникали в связи с появившимися в то время дурными знамениями, пророчествами и неясными, но устрашающими слухами о странных существах, виденных на далеком Востоке… Ожидался конец света, и нужен был подходящий виновник катастрофы. Кто-нибудь, кто бы представлял нацию, поскольку она вся должна была подвергнуться наказанию, и этим человеком мог быть только король. По-видимому, главной ролью государей повсюду и во все времена была роль главного ответчика, иначе говоря, — козла отпущения в последней инстанции.

РЕФОРМА ИМПЕРИИ