Оружие было взято также из тех самых королевских арсеналов, которые впоследствии были удостоены визита испанцев. Предоставим слово одному из специалистов в этой области, конкистадору Берналю Диасу, который имел полную возможность проверить эффективность ацтекского оружия: «У Монтесумы были специальные хранилища, заполненные оружием. Некоторая часть оружия была богато украшена драгоценными камнями и позолотой. Здесь были разные но размеру круглые щиты; дубинки-булавы; двуручные мечи с лезвиями из обсидиана, которые были не менее эффективны, чем маши шпаги; копья, £олее длинные, чем наши, и нож который имел, пожалуй, сажень в длину. Эти копья были такими крепкими, что никогда не ломались, а при ударе о щит или другой твердый предмет пе зазубривались. Они были, впрочем, так хорошо отточены, что резали как бритвы; и, действительно, люди использовали их для бритья головы. Там можно было увидеть превосходные луки и стрелы; затем пики (или, скорее, дротики): одни простые, другие с Двумя зубьями, вместе с метательными дощечками; много пращей с набором обработанных вручную круглых камней. Там же можно было заметить своеобразный щит, который был так искусно изготовлен, что его легко можно было сложить вдвое, чтобы он меньше занимал места, когда в нем не было прямой необходимости, а в раскрытом состоянии, во время боя, он закрывал человека почти полностью. Там были также доспехи, подбитые хлопком, тщательно отделанные и украшенные разноцветными перьями, образующими рисунки, которые могли иметь значение девизов. Кроме того, мы видели там несколько шлемов, выполненных из дерева и кости и украшенных перьями».
Приспособление для метания дротиков имело вид палки около шестидесяти сантиметров длиной с крючком на конце, на который опирался дротик. Являясь как бы продолжением руки, это приспособление позволяло метать снаряд весом полтора килограмма на расстояние шестидесяти метров, что вполне могло остановить нападающих. Что касается мечей и эспадронов (maquahuitl), то они были выполнены из дерева и снабжены лезвиями из обсидиана, черного вулканического стекла, осколки и пластины которого настолько остры, что действительно могли служить для бритья. Таким оружием можно было с одного раза срубить голову или рассечь туловище пополам. Император издал приказы о военной готовности и о срочном снабжении армии всем, что было необходимо для далекого похода. В ожидании похода ветераны ежедневно обучали молодых солдат обращению с оружием; занятия проходили в школах и домах молодежи.
Есть свидетельство об инциденте, который произошел тогда, когда Тлателолько задержался с поставкой провизии, а также оленьих шкур, которые выполняли роль одеял, и оружия. Монтесума призвал к себе правителей города-близ- неца и спросил у них, почему они не выплачивают дань, наложенную на них его отцом после того, как они подняли мятеж. Те сослались на то, что предыдущие императоры не обращали на это внимания. Монтесума заявил, что такому положению пришел конец и что он требует своего. Тлате- лольцы вынуждены были подчиниться. Дорогая провизия, плащи из волокна агавы и разные виды оружия были поставлены в таком громадном количестве, что huey tlatoani позволил тлателолькским сеньорам разбить свой лагерь возле него. Он заботился об их благополучии и вернул им их титулы, И даже позволил восстановить их храм, который после поражения, нанесенного им Ахаякатлем, был превращен в свалку мусора и нечистот, что должно было служить наказанием для их бога — вдохновителя мятежа. Таким образом, тлателольцы снова завоевали, по крайней мере на время, расположение своего государя, снова став родственниками и друзьями — лишь бы только они выплачивали дань. Призыв к оружию был встречен восторженно. Отовсюду прибывали толпы людей. Казалось даже, что придется воспрепятствовать этому рвению, которое грозило оставить города без мужского населения. Даже авантюристы из Тласкалы, Чулолы и Хуэксоциико присоединились к императорским войскам. Присоединялись ради физической разминки, удовольствия, добычи, ради славы, то есть ради «цветочной» смерти, которая обеспечивала счастье на том свете. «Однако, — пишет Дюран, — история (в данном случае — Chronique X) никогда не приводит точного числа тех, кто отправился на войну; просто она сообщает в общем виде, что толпы были бесчисленными... Поэтому и я очень редко указываю число воинов».