Монумент

Баллас шел по Грантавену, таща на плече Элзефара. Нести его не составляло никакого труда. Переписчик был худ и весил не больше мешка с соломой. Следом двигался Краск, а замыкала шествие Эреш, державшая под мышкой костыли Элзефара. Они ныряли из сумрака в тень, из тени в сумрак, стараясь любой ценой избежать встречи со стражей. «Мы прячемся, как лисицы, – думал Баллас, – перебегаем от норы к норе, спасаясь от своры гончих…»

Они только-только свернули в очередной переулок, когда Баллас почувствовал присутствие стражей – почувствовал секундой раньше, чем они появились в поле зрения. Он шмыгнул в подворотню. Краск и Эреш, не успевшие спрятаться, остались посреди дороги.

– Что происходит? – прошипел Элзефар, который стражей видеть не мог.

– Заткнись, – тихо ответил Баллас. Присев, он свалил Элзефара с плеча на землю. Тот поморщился, однако смолчал.

Двое стражей остановились перед Краском и Эреш, преградив им дорогу.

– Вы кто? – спросил один из них. – Почему на улице в такое время?

– Горожане, просто горожане. – Краск развел руки в стороны, словно давая понять, что не вооружен и не опасен. – Мы… мы услышали новость – и вот…

– Говори толком, – велел стражник. – Какую еще новость?

– Ну как же, – пробормотал Краск. – Богоугодная охота наконец-то закончилась, и мы хотели самолично в этом убедиться. И даже принять участие – если можно и если еще не поздно. – Он бросил быстрый взгляд в сторону подворотни. На лице его было написано отчаяние. Краск не умел лгать и отчаянно трусил. – Преступника поймали в соборе, – закончил старик. – Мы слышали об этом и хотим видеть его смерть.

Стражник поднял брови.

– Что, правда?

Краск истово закивал. Страж, положив ладонь на рукоять меча, обернулся к своему товарищу.

– Я уж думал, его никогда не схватят. Я бы тоже с удовольствием глянул, как его будут убивать. – Он обернулся к Краску. – Недавно живете в городе, а? Акцент у вас не местный. Да и с ориентировкой проблемы.

– В каком смысле?

– Неправильно идете. Если хотите попасть к собору, вам нужно в обратную сторону.

Краск сделал удивленное лицо.

– Вы шутите.

– И не думаю. Собор в миле за вашими спинами.

Старик досадливо вздохнул.

– И так всегда! Всю жизнь мне не везет. Похоже, мы пропустим такое грандиозное событие – и все потому, что я ухитрился заблудиться.

– Поспешите, – сказал страж, – и может, поспеете на торжества. После казни преступника наверняка будет празднество. Вы и ваша… – Он вопросительно посмотрел на Эреш.

– Дочь, – сказал Краск.

– Прекрасно проведете время. – Страж попристальней глянул на Эреш. – Что это? – неожиданно спросил он, указывая на костыли. Выдернув их из рук девушки, страж посмотрел на Эреш еще раз, поднеся факел ближе к ее лицу. – Ба! Да я вас знаю! Ваши описания висят в каждой караулке. Вы сообщники того преступника. И в сговоре с убийцей-переписчиком. – Он тряхнул костылями и схватил Эреш за локоть. – Это ведь его добро, так? Ты совершила большую ошибку, женщина.

Эреш покосилась в сторону подворотни. Баллас уже вынимал кинжал.

– Кажется, это вы совершали ошибку, – заметила она. Шагнув вперед, Баллас ударил стражника кинжалом в грудь.

Тот захрипел. Кровь хлынула у него изо рта. Пока он падал, Баллас выдернул меч из его ножен. Второй страж тем временем тоже выхватил оружие. Подскочив к Балласу, он нанес сокрушающий удар. Достигни он цели – голова Балласа развалилась бы пополам. Подняв клинок, Баллас принял на него меч противника и отвел в сторону. Свободной рукой он ударил стража в лицо. Того шатнуло назад. Баллас повернул меч горизонтально и ударил стража в горло. Страж упал, не издав ни звука.

Баллас отшвырнул меч. Вернувшись в подворотню, он снова вскинул Элзефара на плечо.

– Впечатляет, – заметил тот. – Для человека твоих габаритов ты удивительно ловок и быстр. Мог бы стать танцором, не будь так уродлив.

– Где бордель? – спросил Баллас, перешагивая через труп стража.

Следуя указаниям Элзефара, они заспешили дальше. Снова и снова они прятались в тенях, едва заслышав шаги патрульных. Когда возбуждение боя закончилось, руки перестали трястись и мрачное удовлетворение померкло, Баллас ощутил ярость. Он злился не на Церковь Пилигримов и не на Благих Магистров – а на тех, кто им служил. А служили им, в свете Эдикта, все жители Друина. Едва ли нашелся бы здесь человек, который не желал Балласу смерти. Кто не прирезал бы его во сне – появись такая возможность. Кто не изыскивал возможности стать героем, уничтожив преступника. Люди по всей стране, подобные тем юнцам в архиве. Все они были сейчас его врагами, и Баллас презирал и ненавидел их. Разумеется, их примитивные желания были понятны и прозрачны: какой человек отверг бы славу и все, что она сулила? Кто отказался бы от участия в охоте, если награда столь велика? А вдобавок многие наверняка поверили, что убийце преступника будут прощены все грехи и уготовано теплое местечко в раю за Лесом Элтерин. Впрочем, даже если и так – Баллас испытывал к ним только ненависть. Эти люди желали обрести рай, но для Балласа это не имело никакого значения. Его бесило, что они спасут свои души за его счет…