Монументальная пропаганда

Вечерело, когда к дому 1-а по Комсомольскому тупику подошел неприметный в сумерках господин в мышином пальто и шапке из меха «пыжик натуральный, артикул 4/6», держа в руках «дипломат» с двумя цифровыми замками.

— Бабули, не здесь ли проживает Иван Георгиевич Жуков? — обратился он к старухам на лавочке.

— Иван Георгиевич? — переспросила одна из старух. — Это Ванька-бомбешник, что ли?

— Бомбешник? — поднял брови господин. — А что, все знают, что он бомбешник?

— А как же не знать, — сказала старуха, — ведь мы же здесь все живем, соседи, чай. Все друг про дружку знаем.

— Да? — удивился он. — От ваших знаний, бабули, кому-то могла быть большая польза.

— Чего? — Вторая старуха приложила кривую ладонь к тугому уху.

— Я спрашиваю, — повысил голос пришедший, — где же он проживает, ваш бомбешник?

Прежде, чем ответить на вопрос, старухи тут же, перебивая друг дружку, объяснили пришедшему, что проживает Ванька в полуподвале, как спустишься, сразу направо, и попутно изложили пришедшему всю Ванькину биографию. Когда и при каких обстоятельствах родился и у каких родителей, какой был красивый мальчик до армии и какой стал некрасивый после. И про родителей его рассказали, и про бабку, которая за ним ухаживает: и готовит ему, и стирает, и по делам его с большими сумками куда-то все ездит и привозит ему какие-то, как они сказали, запчасти.

— Значит, бабка там тоже с ним? — спросил пришедший.

— Бабки нет, — сказала первая старуха, — бабка-то в Москву поехала за запчастями. Уж три дня как поехала, и все нету.

— И что же, теперь за ним никто не ухаживает? — спросил пришедший.

— Ну почему ж, — отвечала та же старуха. — Мы ухаживаем, в магазин ходим, стираем, он нам плотит за это.

— Богатый? — спросил приезжий.

— Да уж не бедный. Он за эти за бомбы-то хорошо получает. К нему ж клиенты-то подъезжают на этих, как их…

— На сердимесах, — подсказала вторая старуха.

— Не на сердимесах, а на мердисесах.

— Что в лоб, что по лбу, — отозвалась вторая старуха.

— И на джинах, и на каляках, — уточнила первая старуха, имея в виду джипы и кадиллаки, и тем поставила вторую старуху на место.

Пришедший поблагодарил бабушек за подробную информацию и пошел дальше. Ступени в полуподвал были кривые, скользкие, лампочка отсутствовала, пришедший спускался осторожно, держась рукой за сырую шершавую стену.

Спустился, нащупал обитую рваным войлоком дверь, но прежде, чем постучать, переложил портфель из правой руки в левую, а правой придержав шапку, приткнул глаз к замочной скважине.

Впрочем, ничего интересного он не узрел, кроме сырой узкой комнаты с ободранными обоями, стола, освещенного лампой с низко опущенным оранжевым абажуром, сутулой спины в сером свитере и седой головы.

Не отрывая глаза от скважины, господин постучал два раза, потом три, потом один раз и, увидев, что сидевший за столом развернулся и едет в коляске ему навстречу, отпрянул от двери.

При виде Ваньки всего, как он есть, пришедший испытал желание попятиться, но его учили владеть собой во всех обстоятельствах, и он собой овладел.

Наставив на гостя пластмассовую ногу, Жуков мерцал одним глазом, и в мерцании этом таилось сомнение.

— Вы от Иван Иваныча?

— Да нет, — сказал незнакомец, — пожалуй, сам от себя. Разрешите войти?

— Вас кто-нибудь направил ко мне?

— Почему вы думаете, что меня кто-то должен направить? Неужели я не могу прийти сам от себя?

— Но от кого-то вы узнали, как ко мне надо условно стучать.

— Ну, знаете, тайна эта к числу непостижимых никак не относится. Все подпольщики-любители придумывают одну и ту же формулу стука. Сначала тук-тук, потом тук-тук-тук и еще раз тук. И все. Никакого разнообразия. Разрешите войти? — повторил он.

Ванька, подумав, откатился к столу и только после этого сказал:

— Войдите. Закройте дверь на задвижку. Стойте, где стоите. Кто вы?

— Сейчас скажу. — Нежданый гость снял шапку, обнажив лысое темя, покатое, загорелое и растресканное, как старая черепица. — Только вы не пугайтесь и не совершайте поспешных действий. Я уполномоченный или, проще сказать, начальник местного отделения ФСБ, кагебешник по-вашему.

— Вы хотите меня арестовать? — тихо спросил Ванька.

— Ну что вы! — улыбнулся пришедший. — Если арестовать, я бы вряд ли пришел один. Тем более сюда. Ваша лаборатория числится у нас как «Малая Хиросима». Как вам, кстати, название? Так вот, у меня никаких зловещих намерений относительно вас не имеется, а совсем даже наоборот…

— Хотите, чтобы я вам рассказал о своих клиентах?

— Не скрою, было бы интересно. Но в данном случае я вам хочу рассказать кое-что о наших клиентах. По крайней мере об одном из них. У нас, как вы знаете, недавно прошли выборы районной администрации. И наше население очень дружно, в едином, как говорится, порыве выбрало себе молодого, энергичного…

— Вы имеете в виду Саньку?