Монументальная пропаганда

Не зная подоплеки вопроса, Шалейко перепугался еще больше. «Неужто уже донесли!»#— подумал он. И стал быстро соображать, а что именно могли донести? Если что в чайной вместе сидели, то мало ли чего. Все-таки она еще коммунист, еще не исключенная. Конечно, ведет себя неправильно, но ведь не конченый человек. Нечаев сказал, будем с ней работать. И можно считать, что он с ней работал, убеждал ее как коммунист и старший товарищ отказаться от заблуждений. Призывал оценить свое поведение, не идти поперек партии, не смотреть в прошлое, смотреть только вперед. Ему даже стало казаться, что он и впрямь общался с Аглаей ради воспитательной цели. Ну, а что было дальше, кто про это знает? Шубкин скажет про это? Не скажет. У самого рыло в пуху Би-би-си слушает. А эти старухи… Ну что они знают? Только что зашел да вышел…

—#Ты что?#— дошел до него откуда-то очень издалека голос Поросянинова.#— Ты меня понял? Я тебя спрашиваю, ты к Ревкиной как относишься?

—#А почему спрашиваешь?#— поинтересовался Шалейко, надеясь по ответу определить степень осведомленности.

—#Потому что завтра ты должен, как штык, явиться на внеочередное бюро райкома. Будем проводить персональное дело.

—#Персональное?#— ахнул Шалейко.#— Да за что же?

—#За вражескую вылазку,#— объяснил Поросянинов.#— А что же ты думаешь, мы такие вещи будем прощать?

Разумеется, Степан Харитонович понял так, что под вражеской вылазкой имеется в виду его собственная вражеская вылазка. Или, может быть, точнее, залазка в постель врагини народа.

—#Да какая там вылазка? Да ты шо!#— нервно заговорил Шалейко.#— Какая вылазка? Шо я такого сделал? Ну, зашел в чайную, ну, выпил, женщину угостил, проводил до дому, это же разве вылазка? Я же ей не сказал, шо я с ней согласный хотя б у чем.

—#Слушай,#— сказал Поросянинов.#— Меня не колышет, кого ты чем угощал. Хотя ты коммунист и не должен с чужими бабами, тем более на людях, но я тебе не о бабах, а о коммунисте Аглае Ревкиной. Завтра будем выводить ее из партии.

—#Аглаю?#— переспросил Шалейко.#— Ревкину?

—#Аглаю,#— подтвердил Поросянинов.#— Ревкину.

—#Ага. Ну да, да,#— закивал охотно Шалейко, чувствуя облегчение и делая вид, что он так и думал.

И чтобы совсем снять с себя малейшие подозрения, быстро сообщил Поросянинову, что он и сам глубоко возмущен антипартийным поведением упомянутой выше особы. Но при этом пожелал сказать о ней и что-нибудь положительное.

—#Просто не понимаю,#— посетовал он почти искренне.#— Все ж таки она же ж была наш товарищ. Честная, принципиальная. В коллективизации участвовала, в войну партизанским отрядом командовала… Воевала, говорят, очень храбро.

—#А теперь,#— резко прервал Поросянинов,#— со своим же народом воюет. И с партией. В общем, завтра решительно выступишь и осудишь. Понятно?

—#Понятно,#— кисло согласился Шалейко.

—#Не слышу уверенности в голосе,#— отметил Поросянинов.#— Говори прямо, выступишь или нет?

В это время раздался свисток дежурного по перрону. Паровоз откликнулся радостным нетерпеливым гудком. Он здесь уже застоялся, клокотавший в нем пар распирал его грудь, звал дальше во тьму и в дорогу. Паровоз рявкнул так, что могли полопаться барабанные перепонки, и, трогаясь с места, выпустил густое облако, в котором Поросянинов временно потонул. У Шалейко мелькнула в голове сумасшедшая мысль, а что если вот сейчас немедленно скрыться, но он даже осознать эту мысль не успел, как Поросянинов вновь перед ним воплотился и повторил свой вопрос:

—#Так ты выступишь или нет?

—#Ну,#— завертелся Шалейко,#— если надо, то как же. Я ж этот же… коммунист. Так шо само собой.#— Сделал паузу.#— Если только не заболею. В горле, понимаешь, саднит. Там в гостинице такой сквозняк, ну прямо вот это… Боюсь, шо ангина, понимаешь, или шо-то такое.#— Он потрогал кадык и покашлял, как певец перед сценой.#— Кхе-кхе! Надо бы горячего молока с медом попить, банки поставить, отлежаться…

—#Понятно,#— прервал его Поросянинов.#— Хочешь сбежать?

—#Я сбежать? Да ты шо?#— всполошился Шалейко.#— Да я же на фронте в атаку без каски ходил. У меня пули промежду виском и ухом свистели. Мне сколько раз комроты говорил, ты шо, Шалейко, хочешь без головы остаться или…

—#Значит, выступишь?#— уточнил Поросянинов.

—#Ну, а как же,#— вздохнул Шалейко.#— Если надо, так шо ж. Я же ж Шалейко. Я ж из казаков. Я могу у чем-то и слабость проявить как человек. Но когда дело касается идеологии, тут коммунист Шалейко непоколебим, как это. Как Брестская крепость.

—#Вот и хорошо. Но Брестская крепость оборонялась, а мы будем брать Рейхстаг. Завтра. А пока иди к себе в номер и не молоко с медом, не банки, а стакан водки с перцем, и все пройдет.

Глава 28