Мор. Прямо в сердце

Нервным жестом перекидываю волосы на одно плечо и достаю свой сотовый. Морев может позвонить или написать в любой момент. Сигнал сообщения вызывает воодушевление, но, поняв, что это не мне, чувствую холод разочарования внутри.

– Это он, – говорит Дима. Тут же бросаюсь к нему и усаживаюсь рядом, заглядывая в мобильник. – Говорит, что все улажено.

– И где он? Приедет сюда? Скажи, что мы его ждем.

Дима быстро печатает ответ и отправляет сообщение, но когда приходит новое от Саши, почему-то быстро убирает телефон. Выхватываю аппарат у него из руки и вскакиваю с места, читая.

«Это лишнее. Я сдаюсь. Она твоя.»

Сказать, что слова ударяют, слишком слабо. Практически убивают. Он сдается? Передает меня Зимину, как надоевшую игрушку? Неужели из-за того, что произошло сегодня? Он же должен был понять, что Макс заставил меня расстаться с ним. Опускаю руку, чуть не выронив мобильник, а затем медленно возвращаю его владельцу.

– Настя… – начинает Зимин, но я не хочу ничего слушать.

– Не надо. Дим, спасибо, что подвез, но я лучше пойду.

После буйства эмоций, выходка Мора становится последней каплей, и оцепенение накрывает своим покрывалом. Так пусто… В душе и в голове… Наверное, это перегрузка. Открываю дверь подъезда и делаю первый шаг внутрь.

– Так ты все-таки выбираешь его? – голос Зимина звучит странно-серьезно. Ни веселья, ни шуток.

Ну раз он ко мне со всей серьезностью, то и я отвечу тем же.

– Это всегда был он.

Все действия, словно на автопилоте. Вхожу в квартиру, принимаю долгий душ, а затем, вытащив мамин свитер из коробки с оставленными вещами, надеваю его и укладываюсь калачиком на диване в гостиной. Отправляю маме сообщение, что очень устала и ложусь спать, потому что сил разговаривать с ней просто нет. Они уходят на поддержание эмоционального вакуума. Ни одной слезинки, ни одной мысли о Саше Мореве. Потом. Я подумаю обо всем этом потом. Сейчас просто не могу. Закрываю глаза, и организм делает мне огромный подарок, позволяет отключиться так быстро, что даже не успеваю прочитать ответное сообщение от родительницы.

Утро наступает неожиданно и громко. Телефон просто разрывается. Это мои две «Эл» меня потеряли. Говорю, что заболела. Приходится. И это не совсем ложь, если уж на то пошло, чувствую я себя не просто больной, а при смерти. Ноет каждая клеточка кожи, каждая мышца, но самая сильная боль внутри. После восстановления всех кусочков пазла приходят слезы. Много. Соленые и такие горячие, словно во мне кто-то палит костер, пытаясь сжечь последние несколько дней, но воспоминания не горят.

Мор сдался и отпустил… Нет, не так, отдал меня. Все что произошло между нами ничего для него не значит. Но черт! Как же трудно в это поверить, а принять и вовсе невозможно. Его телефон недоступен. Не хочет говорить, это понятно, но что делать, если я хочу?

Звонок в дверь отвлекает меня от сожжения очередной сигареты заживо. Правы некоторые люди, эти штуки действительно успокаивают, но курить для этого совсем не обязательно. Только теперь все мои антистрессовые процедуры идут прахом, потому что я несусь к двери, а сердце, кажется, бежит впереди меня.

Распахиваю дверь, и только потом до меня доходит, что, наверное, стоило хотя бы в глазок посмотреть. Человек, которого вижу перед собой, совсем не тот, кого бы я хотела, но он на втором месте. Точнее, она.

– Привет, – Эн боязливо улыбается. – Могу я…

– Проходи, – тут же приглашаю ее внутрь.

Закрыв за собой дверь, девушка поворачивается ко мне, и в ее глазах стоят слезы. Вспоминаю, как выгляжу, и торопливо заправляю спутанные волосы за уши в попытке привести себя в относительный порядок, хотя это вряд ли поможет.

– Женя мне все рассказал, – начинает Аня тихим голосом. – Я не знала, Насть. Клянусь, – теперь соленые капли катятся по ее щекам, а я удивленно гляжу на Строганову.

За все это время, я даже ни разу не подумала о том, что она может помогать брату. И сейчас не собираюсь ее обвинять. Шагаю к Ане и забираю из ее рук плотный пакет, внутри которого подозрительно что-то звенит.

– Я знаю, – выдавливаю слабую улыбку. – Надеюсь, это не коньяк, – чуть приподнимаю пакет.

– Шампанское, – усмехается всхлипывая. – Ты в прошлый раз сказала, что коньяк тебе не понравился.

– Ну и отлично, – ухожу на кухню, а девушка следует за мной.

Бутылка пустеет на половину, когда Аня заканчивает извиняться и доказывать, что она ни при чем. Я пытаюсь ее остановить, но потом понимаю, ей это нужно. Пусть выскажется.

– Макс в больнице сейчас, – говорит Аня, и я давлюсь шампанским.

– Что с ним? – взволнованно интересуюсь, и, если честно, не знаю, что меня беспокоит больше: положение Саши в этой ситуации или здоровье Макса, и вообще волнует ли последнее.