Мор. (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)

Два года «гуляли» вместе Мор и Враль. Старый вор и человек, стесняющийся, что он не преступник. Во всяком случае полноценный. Мор имел основание относиться к Вралю снисходительно… Одиночество сблизило обоих, но не настолько, чтобы согласились они постоянно находиться в одной камере. Они не в одном лишь прогулочном дворе общались: они переговаривались – перекликались через решетки своих небольших окон. Их жилища помещались недалеко друг от друга, хоть и на разных этажах. Тюрьма, вообще-то говоря, не отличается молчаливостью, несмотря на «цензуру» надзирателей. Часовые на вышках по-разному реагировали на их общение из окна в окно, как и на «коня» с «подогревом» (бечевку с выпивкой – жарг.), которого, случалось, Вралю приходилось принимать. Но был у них и свой часовой, они звали его философом: этот охранник на вышке постоянно что-то писал в толстую тетрадь. Заметив, что за ним из окна камеры следит Враль, он, подняв тетрадь, хвастливо крикнул: «Не работал, но трудился». После чего Мор привел его Вралю в пример: «Видишь, даже этот не такой дурак, чтобы не соврать в свою пользу: или он там правду пишет на вышке?! А ты что же ворон ловишь? Раз не можешь красть, зачем такая страсть… зачем красотку красть, если можно ее так уговорить. Или ты не заметил, что в зоне каждый второй – поэт, а третий – романист?»

Здесь-то и высказал Мор идею, что Враль мог бы тоже что-то сочинить такое, что в дальнейшем поможет ему преуспеть в жизни. Мор считал, на жизнь надо смотреть трезво. А если трезво, то получается у Враля грустная перспектива: ни уголовник, ни честный человек, ни прошлого, ни будущего. Мор выказал завидное знание литературы: похоже, не зря кантовался (приспосабливался – жарг.) в качестве библиотекаря. Он даже объяснил Вралю, что если тот, будучи и не очень грамотен, напишет, скажем, книгу, в форме дневников от первого лица – это проще, надо лишь знать, как писать, чтобы обеспечить удачу.

Враль ничего не презирал в жизни больше карандаша… Про всевозможные литературные жанры, стили – он не слыхивал, о конструктивности, сюжетах, инспирациях понятия не имел и всегда знал, вернее, полагал, что у него одно лицо. Мор объяснил, что в литературе можно рассказывать от первого, второго и даже третьего лица, а если бы Враль был королевских кровей, то мог бы даже писать от имени «мы»… По знанию литературы Мор и впрямь являлся уникумом, ибо воры в большинстве пользовались книгами исключительно рационально: сушили в них самодельные игральные карты, употребляли при кипячении в камере чифирка страницы, как топливо.

– Вот где открывается горизонт для вранья. Можешь даже обходиться правдой, но не следует говорить всей – если это не в твою пользу. Перевоспитание – дерьмо, но, когда ты сам в дерьме, в его описании – нужная вещь: придти из тюрьмы в новое общество надобно, склонив повинную голову с покаянной мордой. И тогда тебе простится твое уголовное невежество, тебя примут в общество, потому что, хотя и виноваты в нем все, – все не виноваты перед одним, ибо в нашем государстве должно полагать правовой коллективизм. В случае успеха будешь относительно свободен и обласкан прекрасными дамами. Причем, говорил Мор, если учесть, что человек считает себя осознанно царем природы, – ты хотя и не королевских кровей, тоже все-таки как бы царь, ведь ты родился в сословии человеческого рода и все, кого ты встречал в жизни и встретишь впредь – члены этой большой царской семьи. Ко всем ты обязан относиться с традиционным преклонением, как приличествует между высокородными родственниками, однако любить их тебя никто не обязывает.

4

Враль стал создавать дневник. Потому что, как сказал Мор, это самый распространенный жанр и из всех них проще. Мор рекомендовал Вралю описать собственную жизнь пожалостнее, он возвысил своего ученика в преступном звании, ибо если уж объявится в мире с покаянной мордой, то не иначе, как с жутко уголовной. Мор уверял, что фактически дает Вралю свободу, что, занявшись сочинительством, – ведь времени у него больше, чем надо, – он в тюрьме станет свободным более, чем иной на воле. Но предупредил: чем больше Враль углубится в эту свободу, тем больше окажется в «тюрьме» из-за невозможности понимания мира. Главное, в своем описании он должен соответствовать тому положению, какое ему создало общество. Таковы правила игры. Иначе на задуманное вранье никто и не клюнет, а тогда нет в нем особого смысла.