Мор, ученик Смерти

— Нет, — буркнула она. — Плохо. В моей спальне мертвый убийца. Он покушался на мою жизнь. Не могла бы ты что-нибудь сделать с этим? И, — она подняла руку и задержала ее в воздухе, — я не хочу, чтобы ты кудахтала «Мертвый, мэм? Убийца, мэм?» или вопила. Просто разберись с ним, и все. Тихо и спокойно. По-моему, у меня страшно разболелась голова. Так что кивни, но ничего не говори.

Фрейлина кивнула, сделала неопределенное приседающее движение и пятясь покинула помещение.

* * *

Мор сам не понял, каким образом вернулся обратно. Небо просто изменило свой цвет, став из льдисто-голубого угрюмым и серым, когда Бинки окунулась в провал между измерениями. Лошадь не опускалась на темную почву поместья Смерти. В какой-то момент эта почва просто оказалась там, прямо под ними, подобно авианосцу, который, осторожно маневрируя, подводит посадочную площадку под реактивный истребитель, избавляя пилота от связанных с приземлением хлопот.

Гигантская лошадь протрусила во двор конюшни и остановилась возле двойной двери, помахивая хвостом. Соскользнув с седла, Мор побежал к дому.

И остановился, и побежал обратно, и наполнил кормушку сеном, и побежал к дому, и пробормотал что-то себе под нос, и побежал обратно, и почистил лошадь, и проверил, достаточно ли воды в ведре, и побежал к дому, и побежал обратно, и снял с крючка на стене попону, и накрыл ею лошадь. Бинки, с благодарным достоинством принимая заслуженную заботу, несколько раз приложилась мордой к его плечу, словно кивая.

Проскользнув через черный ход и пробравшись в библиотеку, Мор нашел помещение совершенно пустынным. Даже в эти ранние часы воздух здесь казался сотканным из горячей сухой пыли. Мору почудилось, что на поиски биографии принцессы Кели ушли года, но в конце концов он нашел ее. Ею оказалась удручающе тонкая книжица. Она стояла на полке, дотянуться до которой оказалось возможным только с помощью библиотечной лестницы, шаткого сооружения на колесиках, сильно напоминающего древнюю осадную машину.

Дрожащими пальцами он открыл последнюю страницу и застонал.

«За убийством принцессы, происшедшим, когда ей было пятнадцать лет, последовало объединение Сто Лата со Сто Гелитом. Это косвенным образом повлекло за собой падение городов-государств центральной равнины и подъем…»

Он читал все дальше и дальше, не в силах остановиться. Время от времени издавал стон.

Наконец Мор поставил томик на место, но потом, поколебавшись, запихал его за несколько других томов. И все равно он чувствовал, что книга там, пока слезал по лестнице, предательски громко выскрипывающей миру о своем существовании.

В водах Плоского мира океанические суда были редкостью. Никому из капитанов не нравилось выходить за пределы видимости прибрежной линии.

Печально, но факт: корабли, которые на расстоянии выглядели так, как будто отправляются за край мира, исчезали вовсе не за горизонтом — они и в самом деле падали с Края света.

Каждое или примерно каждое поколение находило несколько исследователей энтузиастов, которые сомневались в этом и — с целью опровергнуть сии «домыслы» — отважно отправлялись в путешествие. Как ни странно, ни один из этих путешественников так и не вернулся, чтобы огласить результаты своих исследований.

Поэтому нижеследующая аналогия с точки зрения Мора была лишенной смысла.

Он чувствовал себя так, как будто очутился в идущем ко дну «Титанике», но еще чуть-чуть — и он будет спасен. «Лузитанией».

Он чувствовал себя так, как будто, поддавшись секундному импульсу, бросил снежок и теперь наблюдает, как вызванная им лавина поглощает три лыжных курорта.

Он чувствовал, как вокруг него расплетаются нити истории.

Он чувствовал, что ему нужно с кем-нибудь поговорить, и побыстрее.

Это означало, что придется довольствоваться или Альбертом, или Изабель, поскольку мысль о необходимости объяснять происшедшее крохотным синим булавочным головкам была не из тех, которые ему хотелось обдумывать после долгой ночи. В редких случаях, когда Изабель с высоты своего величия соизволяла бросить взгляд в его направлении, она с предельной ясностью демонстрировала, что различие между Мором и дохлой жабой заключается только в цвете. Что касается Альберта…

Ну, он, конечно, не идеальное доверенное лицо, но в приборе из одного предмета, определенно, лучший.

Мор, стараясь не скрипеть слишком громко, спустился с лестницы и вышел из лабиринта книжных полок тем же путем, что и вошел в него. Не помешало бы и поспать несколько часов.

Затем он услышал прерывистое дыхание, краткую череду топающих звуков, производимых быстро бегущими ногами, и хлопок двери. Заглянув за ближайшую этажерку, он не увидел ничего, кроме табуретки с парой книг на ней. Он взял одну, посмотрел на имя, затем прочел несколько страниц. Рядом с книгой лежал мокрый шелковый носовой платок.

* * *

Проснулся Мор поздно. Встав, он тут же заторопился на кухню. Он ожидал, что Альберт начнет ворчать, но ничего подобного не случилось.