Мор

Чтобы хоть как-то отвлечься, я зачерпнул из таза мыльной воды и оттер с торса и лица только-только подсохшую кровь. Потом, достав из сундука короткие широкие штаны, синюю рубаху и расшитую затейливыми узорами кожаную жилетку, оделся и с кряхтением натянул на ноги тяжелые пехотные ботинки с железными набойками на носках. Перевел дух, прикрыл короткий ежик рыжих волос куцей кепчонкой и с залитой свинцом дубовой дубинкой в руках уселся на табурет.

Подождем. Подождем — да.

Первым, на мое счастье, явился Гуго. Насвистывая мотивчик из популярной в этом сезоне оперы Антонио Лири, фокусник забрался в фургон и с изумлением уставился на залитый кровью пол.

— Себастьян, ты кого-то убил? — заозирался он по сторонам. — А где тело? В сундуке?

— Нет, — скривился я и перевернул таз. Окрасившаяся в розовый цвет вода утекла сквозь щели, и кровавое пятно перестало бросаться в глаза. — Скорее это меня убили. И вполне успешно, только не до конца.

— Ты в порядке? — всполошился фокусник.

— Теперь — да.

— Кто это был?

— Не знаю, — покачал я головой и указал на неприметную прореху в тенте. — Ударили с улицы.

— Но почему именно сейчас? — наморщил лоб Гуго и вдруг охнул: — Кто-то из нас работает на Норвейм?

— Ничего другого мне на ум не приходит.

— Альб или Берта? Или меня ты тоже подозреваешь?

— Ты бы не успел фургон обежать.

— Хоть в чем-то повезло.

— И не говори. Остается только выяснить, кто именно скурвился.

— Где ты стоял? — спросил Гуго и потянул меня к зеркалу. — Только встань на то самое место! Это важно!

Выполнять распоряжение не хотелось просто жутко — теперь никакая молитва не спасет! — но я пересилил себя и подошел к зеркалу. Подспудно ожидая повторения смертельного удара, протянул руку к деревянной рамке, сдвинулся немного в сторону и кивнул:

— Здесь.

— Куда был нанесен удар?

Я нехотя задрал рубаху и показал белую отметину шрама с левой стороны груди.

— О, Святые! — воскликнул пораженный фокусник. — Точно в сердце!

— Хотелось бы выразить восхищение такой точностью лично…

— Так, били снизу вверх и немного наискось, с правой руки, — задумался Гуго и поспешил к закрывавшему вход пологу. — Подожди!

Чувствуя давящую на плечи усталость, я присел на табурет и похлопал увесистой дубинкой по ладони. А ведь так замечательно день начинался! Так замечательно…

Вернувшийся в фургон Гуго с отсутствующим видом уселся на сундук и печально вздохнул:

— Я бы предпочел, чтобы предателем оказалась эта стерва…

— Альб?

— Он.

— Откуда такая уверенность?

— К борту придвинут бочонок. Крышка протерта.

— Неудивительно, — фыркнул я. — Даже Берте не дотянуться с земли.

— Она высокая, ей несподручно бить с бочонка снизу вверх, — пояснил фокусник. — При ее росте удар вышел бы скорее горизонтальным. И знаешь, она бы непременно зашла оценить результат. А вот Альб в этом отношении излишне самоуверен. Вечно его контролировать приходится.

— Зови выродка. — Поднявшись с табурета, я спрятался за вешалку со сценическими нарядами и предложил: — Скажи, что обнаружил мое тело, все осмотрел и нужна его помощь.

— Сделаю, — вздохнул Гуго и, задув фонарь, выбрался наружу.

Вскоре послышались голоса, потом полог дрогнул, и внутрь проскользнула невысокая, коренастая фигура жонглера. Непривычный к темноте Альб на какой-то миг замешкался, не веря собственным глазам — где труп?! — и подарил мне великолепную возможность примериться и садануть его дубинкой, не опасаясь из-за спешки перестараться и проломить череп.

Парень рухнул как подкошенный; немедленно подскочивший к жонглеру Гуго кандалами из реквизита приковал его правое запястье к левой лодыжке, а потом мы повыкидывали из сундука пыльное барахло и сгрузили туда предателя, предварительно отыскав все запрятанные в его одежде ножи.

— Что дальше? — тяжело отдуваясь, спросил фокусник. — Сообщим Изгоняющим?

— Нет, этот сучонок сейчас запоет.

— Сомневаюсь. А потрошить его здесь нельзя.

— Уж поверь, он нам сам все расскажет. — И я парой хлестких пощечин привел Альба в чувство. — Ведь расскажешь?

— Гори в Бездне! — заорал жонглер и тут же захрипел из-за слегка сдавивших шею пальцев. — Отпусти…

— Посмотри мне в глаза, — потребовал я, но парень крепко зажмурился и, насколько позволяли стенки, попытался отвернуться. — Гуго, запястье.

Фокусник потянул на себя левую руку жонглера, и со всего маху захлопнувшаяся крышка перебила предплечье с явственно прозвучавшим хрустом. А вот последовавший за ним вопль оказался каким-то очень уж приглушенным и вряд ли привлек внимание ко всякому привычных циркачей. Спокойно открыв сундук, я ухватил корчившегося Альба за волосы и уставился ему в глаза. Тот попытался отвести взгляд, но не смог.

Теперь его сознание разрывала боль, куда более пронзительная, чем от перебитой кости. Заточенные во мне бесы силились вырваться на волю, и жалкая душонка предателя казалась им сейчас самым восхитительным прибежищем для своих измученных сущностей. Они упоенно рвали и тягали ее, а потом я мотнул головой, заставляя нечистых успокоиться, и потребовал:

— Говори!