Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 1

И наконец, три важнейшие нравственные силы – это Вера, которая есть единственная истинная Мудрость и единственная возможная основа любого правления; Надежда, которая есть Сила и которая приносит успех; и Великодушие, которое есть Красота и которое единственное из всех может сделать возможным совместное одухотворенное усилие. Эти силы доступны любому человеку; и содружество людей, проникшихся ими, обладает ни с чем не сравнимой властью над миром. Если у масонства этой власти не станет, значит, оно утратило свои силы.

Мудрость простого человека или государственного деятеля, короля или священника в огромной степени состоит в признании значения этих сил; и судьба народов зависит иногда всего лишь от признания или непризнания этого значения. Судьбы скольких миллионов людей зависят зачастую всего лишь от неучета или недостаточного учета силы идеи, например, идеи преданности флагу или слепого почтения по отношению к Конституции или правительству!

Какие ошибки в политической экономии или государственной деятельности совершаются вследствие переоценки или недооценки каких-либо отдельных идеологических величин или непринятия их во внимание! Все созданное человеком является результатом его труда; это аксиома; но многое таковым является не полностью, например, принимая во внимание значение в том или ином процессе солнечного света или дождя, без участия которых весь труд ни к чему не привел бы. Коммерция, осуществляемая человеком, прибавляет ценности продукту земли, шахты или мастерской, которые транспортируются на рынки; но какая часть этой прибавочной стоимости может быть отнесена на счет реки, по которой транспортируются эти продукты, или на счет ветра, который раздувает паруса коммерции в ее стремительном пути через океан?

Кто сможет оценить стоимость нравственности и мужества в государстве, стоимость чести и знания? А это и есть солнечный свет и дожди государства. Ветры с их изменчивыми, неверными и непредсказуемыми воздушными потоками – это довольно емкое отображение настроений населения, его страстей, героических импульсов, энтузиазма. Горе тому государственному деятелю, который не придает им значения!

Иногда неоценимое значение приобретают даже музыка и песня. Для каждой нации представляет собой истинную и доказанную ценность некая песня, и эту ценность легче выразить в человеческих жизнях, чем в долларах. Сколько тысяч жизней стоила, например, Франции «Марсельеза»?

Мир является важнейшим слагаемым благополучия и благосостояния, и он совершенно бесценен. Общественное взаимодействие и сотрудничество людей, протекающие должным порядком, обладают ценностью, которую тоже не выразить в деньгах. Положительные примеры из прошлого народа, воспоминания и бессмертные мысли его великих и мудрых мыслителей, государственных деятелей и героев – это неоценимое наследие Прошлого, которое оно оставляет Настоящему и Будущему. Но одновременно с этим все перечисленное выше имеет ценность не только возвышенную, нравственную и неизмеримую, но и реальную, могущую быть выраженной в деньгах, ибо только в сотрудничестве с этими силами, при их поддержке и помощи, человеческий труд может создавать материальное благополучие. Эти силы – основной элемент материального благосостояния, равно как и национального мужества, героизма, славы, процветания и бессмертия.

u

Провидение создало три величайших института Армии, Монархии и Духовенства, символами которых можно назвать Шатер (Скинию), Дворец и Храм и с помощью которых оно намеревается способствовать развитию масс в направлении разумного и осмысленного решения всех проблем и достижения всех целей общества. Конечным результатом должно явиться создание среди людей свободных правительств; но пока создание таких правительств невозможно по причине невежественности людей. Человек продвигается вперед медленно и постепенно. Избавление от гнетущего произвола придает смелости для избавления от прочих зол, делая людей более чувствительными к ним, по крайней мере, на первое время. Рабы, стонущие под бичом надсмотрщика, не задумываются о своих политических правах; избавившись же от оков личного рабства, они становятся чувствительны к политическому притеснению. Освобожденные от абсолютной власти и управляемые с тех пор одним лишь законом, они начинают пристально изучать сами законы и начинают выражать желание, чтобы ими управлял не просто закон, а такой закон, который они бы сочли наилучшим из существующих. А когда гражданский деспотизм исчезает, а государственный закон претерпевает изменения в духе просвещенной юриспруденции, они могут неожиданно придти к выводу, что все же они живут под гнетом деспотизма, на этот раз церковного, и начинают испытывать желание провести реформу и в этой сфере.