Мораль и Догма Древнего и Принятого Шотландского Устава Вольного Каменщичества. Том 1

Египтяне распределяли своих божеств по троицам, или Триадам: Отец, или Дух, или Активный Принцип, или Созидательная Сила; Мать, или Материя, или пассивный принцип, или Зачинающая Сила; Сын, Результат или Продукт, Вселенная, порожденная двумя вышеупомянутыми принципами. Таковы были Осирис, Исида и Гор. Таким же точно образом Платон представляет нам Мысль – Отца, Примитивную Материю – Мать и Космос, или Мир – Сына, Вселенную Одушевленную. Такого же рода триады можно обнаружить и в Каббале.

Плутарх в своем труде "De Iside et Osiride”⁶ утверждает: «Наилучшая и божественная природа состоит из трех компонентов: того, который есть чистый Интеллект, того, который есть Материя, и того, который есть продукт первых двух, иначе называемый греками Космосом»; Платон называет первый из этих компонентов, интеллектуальный, «идеей, примером или отцом», материальный – «материей, сиделкой и местом и средством для рождения и роста нового поколения», а «побег от этого двойного ствола, его порождение», Космос – «словом, обозначающим одновременно Красоту и Порядок, то есть сам у Все ленную». Наверняка вы замети ли, что Красот у воплощает Второй Страж на Юге. Далее Плутарх говорит, что египтяне сравнивали природу Вселенной с тем, что они называли прекрасным и совершенным треугольником, как и Платон, в частности, в той диаграмме генеалогического древа, которую он включил в свое «Государство». Затем он утверждает, что треугольник этот прямоугольный, а стороны его соотносятся как 3, 4 и 5, и он пишет: «Далее мы можем предположить, что один из катетов, вертикальный, должен олицетворять мужскую природу; второй, горизонтальный – женскую; а гипотенуза – продукт взаимодействия этих двух; таким образом, первый олицетворяет Осириса, или первопричину, второй – Исиду, или воспринимающую способность, а третья – Гора – или результат. Ибо 3 – это первое число, которое является продуктом сложения четного с нечетным; 4 – отображение квадрата со стороной, равной двум; но, с другой стороны, 5, как число, созданное из предстоящих ему чисел 2 и 3, может соотноситься с ними обоими как со своими родителями».

u

Руки, сомкнутые в рукопожатии, таким образом, являются пифагорейским символом. Он олицетворяет число 10, в котором содержатся все предыдущие числа; это число олицетворяется также мистическим Тетраксисом, который Пифагор, равно, как и древнеиудейские священники, позаимствовал из тайной науки египтян, и который, по справедливости, должен быть восстановлен среди символов степени Мастера. Вот как формировали его иудеи, используя для этого литеры Священного Имени:

Таким образом, Тетраксис ведет нас не только к изучению пифагорейской философии, касающейся изучения чисел, но и к Каббале; он помогает нам в поисках Истинного Слова и понимании того, что содержится в термине «музыка сфер». Современная наука, что иногда просто поражает, постоянно подтверждает истинность учения Пифагора касательно чисел и того, что они управляют Вселенной. Природа еще задолго до его рождения нашла применение своим квадратам и квадратным корням.

u

Все силы, находящиеся в распоряжении человека, под его контролем или влиянием, суть его инструменты. Дружба и сочувствие, связывающие сердца, – такие же силы, как сила взаимного притяжения, формирующая твердую породу из песчинок. Если бы такая сила притяжения перестала существовать, все материальные миры и солнца исчезли бы, превратились бы в невидимый пар. Если бы узы дружбы, привязанности и любви перестали существовать, все человечество превратилось бы в бессмысленную толпу кровожадных хищников. Песок превращается в камень под постоянным воздействием давления покоя мирового океана, которому иногда помогает стихия огня; и точно так же, если над страной или существующим в ней порядком нависает опасность разрушения, члены сообщества объединяются под воздействием сил сочувствия, единения и взаимной зависимости.

Нравственность – тоже сила. Это магнетическое притяжение сердца к Истине и добродетели. Стрелка компаса, исполненная магической силы и неизменно нацеленная на Север, неустанно ведет морехода через изменчивые воды океана, сквозь бури и тьму, пока его благодарный взор не выхватывает из темноты благословенные огни маяка, приглашающие его в спокойную и тихую гавань. Сердца тех, кто любит его, радуются, оживляется его дом; и это счастье, и эта радость – лишь результаты бессменной, неустанной и не требующей награды работы той стрелки, которая вела его по бурному морю. Но, с другой стороны, если он заплывает слишком далеко на Север, он знает, что показаниям стрелки больше нельзя верить, ибо она указывает куда угодно, только не на Север; и в этом случае какое чувство беспомощности схватывает несчастного морехода, какая безысходность! Сколь много он теряет мужества и энергии! Точно великие истины нравственности пали и более не истинны, точно они обрекают человеческую природу и человеческую душу на вольный дрейф, слепой, как путь Прометея, отдают ее на милость неверных подводных течений.