Мораль и разум. Как природа создавала наше универсальное чувство добра и зла

Добывание еды часто вызывает какую-нибудь задержку. В первобытном обществе охотникам требовалось время для поиска и отстрела добычи. Охотник мог столкнуться со множеством потенциальных жертв во время охоты, но он должен был решить, стоит ли отказаться от одной в пользу другой, более подходящей жертвы. Часто охотник убивал какое-нибудь мелкое животное, а не ждал случая, когда можно будет убить крупное животное. В скотоводческих обществах выбор делался между тем, чтобы убить молодое, небольшое по размеру и еще не способное давать потомство животное, и тем, чтобы подождать, пока оно подрастет, достигнет репродуктивного возраста и, в некоторых случаях, будет давать молоко. Терпение имеет свои преимущества и также требует контроля вопреки искушению. Данные, которые я буду подробнее обсуждать в главе 5, показывают, что в нашей способности откладывать вознаграждение, есть врожденные различия, при этом индивидуальные различия не меняются на протяжении нашей жизни: импульсивные дети становятся такими же взрослыми, а терпеливые дети — терпеливыми взрослыми.

Дети, которые сразу получают меньшее вознаграждение вместо того, чтобы дождаться более крупной награды, с большей вероятностью станут малолетними преступниками, алкоголиками, игроками, неуспевающими учащимися, взрослыми с непрочными социальными и семейными отношениями. Они портят удовольствие от будущего, ими управляет искушение получить вознаграждение немедленно. Один отрицательный побочный продукт этой функции уступки состоит в том, что люди, возможно, рассматривают насилие как самое легкое, быстрое и эффективное краткосрочное решение проблемы несправедливого распределения ресурсов.

Насилие и небольшая степень риска могут выглядеть как неадекватные стратегии, но в той среде, где прогнозы на будущий успех плохие, они могут составлять большую часть адекватных стратегий[137].

Например, Дэли и Уилсон показали, что в Чикаго ожидаемая продолжительность жизни мужчин, которая варьируется от 55 до 77 лет в зависимости от социально-экономического статуса района проживания, является самым лучшим фактором, предсказывающим коэффициент убийств. Если вы живете там, где мужчины редко доживают до 60 лет, коэффициент убийств составляет 100 на 100 000, за исключением смерти в результате убийства; этот коэффициент падает примерно до 1 на 100 000 в тех районах, где мужчины живут дольше 70 лет. Кроме ожидаемой продолжительности жизни, различие в уровне семейного дохода, известное как индекс Гини, также вносит вклад в микрои макроскопические различия в уровне насилия. В США и Канаде в целом и в разных районах Чикаго в частности коэффициент насилия является наиболее высоким там, где наблюдается самый большой уровень неравноправия. Когда ненависть показывает свое уродливое лицо, системы контроля разрушаются, уступая место насилию.

Возможность немедленного получения ресурсов провоцирует действия, которые максимально повышают наш статус. На этом уровне мы все — универсальные конъюнктурщики. На другом уровне наша способность к моральному суждению продуцирует суждение о равенстве и справедливости в более общем виде, сдерживая власть эгоизма. Каждая культура, следовательно, накладывает свой собственный набор ограничений на то, когда отдельные люди могут использовать эти конъюнктурные и стратегические ментальные программы. Это отражает показатель параметрического изменения.

Авторитет, иерархия доминирования и послушание играют дополнительную роль в регулировании насилия. Безоговорочное подчинение (послушание) авторитету — функциональный элемент человеческой натуры, черта, которую мы наблюдаем с раннего детства: ребенок подчиняется правилам, установленным родителями. Это правила поведения дома. В начале 1960-х годов социальный психолог Стэнли Милгрэм[138] проводил одно из классических исследований роли авторитета, которое обнаружило, как системы, не входящие в нашу способность выносить моральное суждение, могут серьезно ограничивать нас в наших поступках. Они открывают весь ужас человеческой натуры, власти авторитета и слепого, рабски покорного послушания авторитету. Они также отсылают нас к прототипической проблеме морального конфликта: как делается выбор между двумя взаимоисключающими действиями, когда одно из них вступает в противоречие с нашей совестью и интуитивными ощущениями относительно того, что является правильным с моральной точки зрения, а другое — с вежливыми требованиями авторитетной личности. В конечном счете одно действие уступает другому.