Мораль в GQ

Дело в том, что половое влечение мужчины к мужчине все равно - тупик. Осознание этого факта может приводить к попытке преодолеть непреодолимое, то есть к творческому (не всегда половому) акту, но не отменяет существование тупика. Гомосексуалист, отторгаемый большинством, подобен еврею, гонимому за черту оседлости. Трудно отрицать влияние рассеянных по миру евреев на историю мира, и невозможно поддерживать их гонителей. Глупо отрицать влияние геев на образ современного мужчины, и невозможно поддерживать гомофобов. Однако как построенное по национальному признаку государство Израиль не приносит миру мира, так и объединение по принципу однополой любви из тупика выводит лишь в публичный дом.

Геи, добившись своего признания, своих тусовок, клубов и т.д., заплатили огромную цену. Цена - десакрализация чувств, замена любви (взгляд, удар, знакомство, отказ, отчаянье - полагаю, это у всех одинаково) - секс-индустрией. Мир для представителя гей-тусовки сокращен до справочника Spartacus, по которому всегда найдешь ближайший гей-дансинг, растопыришься под Freak и перепихнешься.

Это такая же похабень, как и совковый «настоящий мужчина, примерный семьянин, товарищ», и не знаю, что гаже.

Меня пугает вовсе не то, что грань между гей-эстетикой и гей-жизнью тонка, а природа наслаждения при фелляции амбивалентна, и, следовательно - опс-с. Меня пугает то, что начавшееся за признанием гей-эстетики признание гей-движения неизбежно подменяет в мозгах и штанах сложные вещи простыми. Что любовь, предполагающая перед простыми движеньями совершение сложных движений, заменена единственным движеньем. Что геями, предполагающими нормальность объединения по половой склонности, тем самым признана желательность этой замены.

Раз мир прост - на хрена быть сложным самому.

И за это я ненавижу все гей-объединения мира, полагая их личными врагами, ведущими под видом битвы за тела битву за души на моей канонической территории.

Для меня личная жизнь есть жизнь. Приличный мужчина, коли приспичило, может поехать к девушкам, однако понимает, что любовь священная и любовь продажная обитают в разных местах. И тем самым, кстати, сохраняет возможность встретить любовь повсюду.

Меня страшно пугает недалекая мысль о том, что можно всем, все, и без усилий. Ее популяризаторы - типичные растлители, но они смотаются, сделав на растлении бабки, а растленные ими останутся на бобах.

Моралите? Извольте.

Воспользоваться без страха всеми эстетическими завоеваниями гомосексуализма (не забыв, кстати, про цветной ароматизированный презерватив).

Заткнуть уши на все вопли гей-тусовки о притеснениях, ответив цитатою, что любая стадность есть прибежище ординарности, будь то верность Марксу, Канту или Уайльду.

И закрыть свою личную жизнь ото всех, чтобы молитва, которую вы хоть раз бормотали, не вошла в горячую двадцатку на MTV.

По-малому и по-большому

Неуютно сидеть на двух стульях, и тем более - на двух кольях. Отождествление себя то с отдельно наваристыми щами, то с Россией en gros мучительны, ибо выбор одного предполагает забвение, а то и предательство другого. Однако нужно просто выбрать и насладиться. Выбор - вообще единственное оправдание предмету выбора.

Однажды на заре туманной ю., когда многострадальное Отечество опять сорвалось в пике, ввинтилось в штопор и полезло штопором в бутылку, я послал Отечество туда, где оно и так уже находилось - на пару с многострадальностью.

Мы с женой и ребенком переехали в расселенную коммуналку; не было денег на ремонт. Я прокрашивал в белый, с неуловимым фисташковым, цвет окна и двери, и чувствовал, как ложится краска, и как упруга кисть, и с удивлением ощущал, что приятно красить легкие расстекленные двери, отмывать окна, натирать мастикой пол и выгуливать под листопадом собаку (хорошо - под Хемингуэя - написано, черт побери).

То есть обрекал себя на третью-четвертую роль в большом театре, гнул к земле свою планку, ибо в Москве сейчас горит-бумкает-ойкает-хрякает, творится история, ровесники делают карьеры - зато потом, когда их руками выстроится их страна, они купят какие хотят дома, сделают какие хотят ремонты, да и жить будут там, где хотят. К тому времени вокруг все устаканится до серой зевоты, до газировки без газа и до сала без калорий, но там нет шансов стать героем, ты так и останешься в гастарбайтерах внутренней эмиграции - не упускай шанс!

То есть понимал, да? - но окунал кисти. Да. Я. Провинциал. И. Знаю. Что. Мужчины. Выходят. В. Путь. Налегке. Если. Хотят. Завоевать. Мир. А у меня, понимаете ли, первая в жизни недвижимость, домочадцы и скарб, я получаю совокупно от всего трогательное в простоте наслаждение, и вон мудрое интервью в предназначенной для оклейки под обои газете: у нас огромный опыт борьбы, а у англосаксов - жизни. Иди ты, Родина, на. Никогда не любил твою тушенку черного дня. Я хочу жить. I wanna dance tonight…

В общем, уперся.