Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 году

Однако, пока следственной комиссии, в состав которой вошли следователь и представители армейского и корпусного комитетов, почти ничего не удалось добиться. Штабом армии получена телеграмма, согласно которой главковерх приказал учредить по этому делу военно-революционный суд.

Из других случаев неисполненного приказания, знаю один отказ от выполнения боевого приказа (заступить на позицию) в 42 Сибирском стрелковом полку, но на следующий день полк сам решил приказанию подчиниться и на позицию заступил. Все остальные случаи – отказы от приступа к занятиям, но и они не многочисленны. По моим наблюдениям и по мнению многих лиц высшего командного состава большая часть этих случаев вызывалась неумением правильно поставить дело со стороны офицеров. После долгого перерыва в занятиях сразу начинали с маршировки: бега, приема «на караул» и т. п. Понятно, что это вызывало резкий отказ со стороны солдат, видевших в таком обучении не восстановление обучения на новых разумных началах, а простое возвращение «старого режима». В других случаях конфликт вызывался сразу взятым некоторыми офицерами резким тоном.

В некоторых случаях инциденты улаживались мирно, в других дело дошло до суда. Наиболее яркий случай имел место в 63 Сибирском стрелковом полку, где отказалась выйти на занятия пулеметная команда. По отзыву начдива это лучшая команда в 1 Сибирском корпусе, проявившая много мужества в последних боях, по его же словам в возникшем конфликте много виновата нетактичность начальника команды и отчасти командира полка. Тем не менее свыше 160 человек было предано военно-революционному суду. Благодаря участию защитников, посланных армейским комитетом, дело окончилось оправданием всех подсудимых, кроме одного приговоренного к 4 годам арестантского отделения. По впечатлению защитников без их участия дело легко могло бы кончиться тяжелым и непоправимым приговором.

Чтобы закончить о строевых занятиях, скажу, что занятия идут теперь с большей или меньшей интенсивностью почти во всех частях.

Чрезвычайно печально обстоит дело с взаимоотношениями солдат и командного состава. После июльских приказов офицеры во многих частях сразу переменили тон, стали грозить расстрелами, презрительно отзываться о солдатских организациях и т. п. Понятно, что это питает злобу солдат против офицерства и могу с уверенностью констатировать, что такого определенно враждебного отношения к офицерам я не видел в армии ни в один из предыдущих периодов революции. Командный состав старается применять репрессии или пугать репрессиями где надо и где не надо. Я считаю своим долгом разъяснить при всяком случае, что применение мер репрессии вообще и судебной в частности, должно иметь место только при невозможности иначе уладить конфликты, тем более, что практика доказывает постоянное возникновение брожения во всей части после репрессивных мер против отдельных солдат.

В ответ на привлечение солдат к ответственности у последних намечается стремление привлекать к судебной ответственности лиц командного состава, часто тоже по пустячным поводам.

Особо надо отметить борьбу, путем привлечения к дознанию и следствию, с солдатскими организациями. Об этом послал вам вчера телеграмму, в дополнение к которой прежде всего должен сообщить, что один из случаев приведенных в телеграмме – назначение следствия над комитетом 3 корпуса будет очевидно ликвидирован, т. к. командармом даны в этом смысле указания комкору, за то о мелких случаях привлечения отдельных членов комитетов сведения поступают постоянно. До суда пока дело не дошло, нигде и я употребляю все усилия, чтобы не допустить этого, т. к. определенная политическая тенденция всех таких привлечений совершенно ясна. Но и производство дознания сильно волнует комитеты и полки. Многие мелкие комитеты совершенно подавлены; как общее правило наблюдается бегство из комитетов офицеров. Считал бы очень важным обратить на это внимание и провести через министерство хотя бы предложенную нами в телеграмме меру о недопустимости возбуждения дознания и следствий над членами комитетов без согласия комиссара.

Крупный инцидент разыгрался в связи с запрещением печатать орган армейского комитета «Голос Х армии» в штабной типографии. Начало инцидента известно фронтовой комиссии и П. М. Толстому, а так как он еще до сих пор не закончен, то не лишенное интереса изложения всего инцидента откладываю до следующего отчета.

На 15 августа назначен с согласия командарма армейский съезд.

На фронте совсем тихо. На Молодечно ежедневные налеты аэропланов, которые сбрасывают бомбы почти без последствий…

ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1. Д. 583. Л. 162–163.

Из письма старшего унтер-офицера А. Овечкина и младшего унтер-офицера Н. Муравьева в Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов от 11 августа 1917 года

66 сибирский стрелковый полк 5 рота.