Морально противоречивый by Верóника Ланцет

Он медлит, но его рот тоже растягивается в улыбке.

— Меня никогда раньше не называли забавным, — говорит он, и я снова замечаю странную закономерность в его речи.

— Наверное, потому что ты мало говоришь? — я поднимаю на него бровь. Вместо того, чтобы обидеться, он просто пожимает плечами, но на его лице написано веселье.

— Ты не такая, как я себе представлял, — говорит он мне, откидываясь на спинку дивана и устраиваясь поудобнее. Его поза немного распрямляется, спина больше не такая горбатая.

— И что же ты себе представлял? — спрашиваю я, испытывая любопытство, но также желая услышать, как он говорит дальше.

— Я н-н-не знаю... Монашку? — спрашивает он, в первый раз шутя.

— Вполне справедливо, — отвечаю я, и мы продолжаем вести светскую беседу. Он по-прежнему говорит короткими фразами, как будто боится сказать слишком много сразу.

Я замечаю, что Косима пристально наблюдает за нами из другого конца комнаты, несомненно, оценивая ситуацию и перспективы своего сына.

Но чем больше я вовлекаю Рафаэло в разговор, тем больше я замечаю вещей. Это в том, как все сделано, от его позы до голоса, а затем и его речь.

— У тебя ведь нет проблем с речью, правда? — Я наклоняюсь вперед и шепчу ему на ухо.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он, и я чувствую, как мои губы растягиваются в улыбку от молчаливого подтверждения.

— Ты заикаешься только на втором слове в предложении, когда ты расслаблен, как будто это заученный шаблон, но ты заикаешься на всем предложении, когда хочешь доказать свою точку зрения. — Я пожимаю плечами, это наблюдение - одно из многих, которые я сделала за время нашего довольно короткого знакомства. Больше всего я вижу, как его тело реагирует на внешние раздражители, как будто он прилагает сознательные усилия, чтобы замкнуться в себе и скоординировать свои движения.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — пытается оправдываться он, но я замечаю его жесткую позу. Если бы я ошиблась, он бы расстроился, возможно, отступил бы назад и отдалился от меня. Вместо этого он держит себя в руках, напряжение свернулось в его мышцах. Он больше похож на животное, готовое наброситься, чем на животное, находящееся на грани бегства.

Когда ты годами убегаешь от людей, которые желают тебе зла, ты начинаешь усваивать некоторые шаблоны. Тело никогда не лжет, даже если рот лжет.

— Раф, дорогой! Пора идти! — раздается в комнате голос Косимы, и на лице Рафаэло появляется нотка облегчения.

Он поднимается с дивана, возвращаясь к своей ссутуленной позе, и, пошатываясь, идет к матери.

— Не волнуйся, — останавливаю я его, положив руку ему на плечо. — Твой секрет в безопасности со мной, — подмигиваю я ему.

Я не знаю, почему он представил себя в таком негативном свете, но это его дело.

У каждого есть свои секреты.

Мы возвращаемся к Лине и Косиме. Они все еще разговаривают, когда Раф занимает свое место рядом с матерью.

Рука в кармане, он быстро достает ее, что-то маленькое падает на землю. Мы оба наклоняемся, чтобы поднять это, и я понимаю, что это маленький коричневый камушек.

Он подталкивает его ко мне, его взгляд становится ясным, когда он впервые встречается с моим.

— Спасибо, — шепчет он, от прежней запинки не осталось и следа.

Я беру камень и играю с ним в руках, наблюдая, как они уходят.

Интересно.

 



 

Напевая про себя тихую мелодию, я протягиваю нить, довольная тем, что узор начинает обретать форму. В последнее время мы с Линой стали больше общаться, и она начала учить меня вышивать.

Поскольку я видела, что Влад всегда носит с собой носовой платок, я решила сделать ему индивидуальный, с моим именем, конечно. Таким образом, он сможет всегда носить меня с собой, а другие женщины будут видеть, что он тоже занят.

Я улыбаюсь себе, добавляя крошечное красное сердечко рядом со своим именем.

— Вижу, кто-то был занят, — замечает Лина, присаживаясь рядом со мной, не сводя глаз с моей работы.

На секунду у меня возникает искушение спрятать ее, но, когда она продолжает говорить, то я выдыхаю с облегчением, понимая, что она думает, что это для кого-то другого.

— Не могу поверить, что вы с Рафом так близки, — говорит она загадочно.

— Да, мы стали друзьями, — отвечаю я.

Формально это правда. После первого визита он заходил ко мне еще несколько раз и постепенно рассказал о причине своего поведения.

— Когда люди считают тебя слабым, они не видят в тебе конкурента, — сказал он, подразумевая, что пытается остаться незамеченным, насколько это возможно.

Но когда он рассказал мне о своем брате и его жажде власти, стало понятно, почему он старается быть незамеченным.

За то время, что я узнала Рафа, я поняла, что он очень мягкая душа, которая хотела бы, чтобы его оставили в покое. Он не стремится к власти или деньгам, независимо от того, насколько сильно его отец хотел бы, чтобы в будущем он возглавил семью Гуэрра.

— Ты первая, кто сумел это заметить, — сказал он мне в какой-то момент, пораженный тем, что я разглядела его маску.

Он не знал, что я умею видеть за масками.