Моральные домогательства. Скрытое насилие в повседневности

Элиана была права, что записала этот телефонный разговор. Это позволило ей взглянуть на ситуацию со стороны. Как и все жертвы подобного преследования, она никак не может поверить, что кто-то может так ее ненавидеть, не имея на то веских причин. Из этого разговора видно, что Пьер использует любые средства (оскорбления, сарказм), чтобы застопорить дело. Он пытается показать ничтожность Элианы, заранее возлагая на нее ответственность за провал всего мероприятия. Тем самым он делает невозможным какое-либо изменение ситуации, в том числе и для детей, потому что, вполне вероятно, это изменение может дестабилизировать и самого Пьера. К тому же появляется зависть. Пьер завидует Элиане, потому что из-за своей склонности к инфантилизму воображает ее всесильной матерью (дети делают все, что ты хочешь), матерью настолько влиятельной, что она общается на равных с богами, и упоминание о боге в контексте их разговора отнюдь не метафора — это больше похоже на бред сумасшедшего.

Слушая грубости Пьера, которые он произносил ледяным тоном, я могла только посоветовать Элиане быть осторожной, так как знаю: такая ненависть не утихнет никогда. Речь идет об автономном процессе, который, однажды начавшись, укореняется в человеке и становится навязчивой идеей. Здравый смысл и доказательства не изменят ситуации. Только закон может ограничить радиус действия насилия, поскольку извращенный самовлюбленный человек обычно старается казаться законопослушным. Разумеется, запись телефонного разговора не имеет юридической силы, поскольку записывать частные разговоры без согласия заинтересованного лица запрещено. Это вдвойне неприятно, поскольку извращенное насилие особенно сильно проявляется при телефонном разговоре. В отсутствие физического и визуального контакта агрессор может использовать свое излюбленное оружие — слова, которые ранят, не оставляя следов.

Отказ от непосредственного общения безусловно является оружием извращенных людей. Партнер вынужден брать инициативу на себя, задавать вопросы и давать ответы, что, естественно, приводит к ошибкам, которые агрессор тотчас же отмечает, чтобы подчеркнуть ничтожность жертвы.

Недомолвки и намеки в заказных письмах — это ловкий маневр, который позволяет дестабилизировать жертву, не оставляя следов. Посторонний читатель (психолог, судья) может усмотреть в них лишь банальную язвительную перепалку между двумя бывшими супругами. Однако такое мнение ошибочно. Это односторонняя агрессия, при которой жертве не дают возможности сопротивляться и защищать себя.

Подобные извращенные нападки оказывают дестабилизирующее влияние и на семью. Дети и другие очевидцы не отдают себе отчета в том, что подобное недоброжелательство не имеет под собой никаких оснований. Для агрессора жертва становится жертвой обязательно — он всегда найдет какую-либо причину. В случае с Элианой, несмотря на то что у нее отличные отношения с детьми, каждое письмо привносит в их семью напряженность или агрессию: «Надоело, что у тебя плохое настроение каждый раз, когда ты получаешь письмо от папы!» При любой ситуации, когда может прийти заказное письмо, своего рода ящик Пандоры, сеющий насилие на расстоянии, дети становятся напряженными. Агрессор может сказать, что он здесь ни при чем и руки у него чисты. Это вина его бывшей жены, которая обезумела, не умеет ни контролировать себя, ни воспитывать детей.

Отношения Элианы и Пьера пока что остаются без изменений. Но это история без конца, так как действительно извращенный человек никогда не отпускает свою жертву. Пьер убежден, что он прав, и не испытывает ни стыда, ни угрызений совести. Люди, подвергающиеся агрессии с его стороны, должны постоянно быть очень внимательны, чтобы вовремя заметить очередную извращенную атаку.

Элиане потребовалось много времени, чтобы понять, что причина сложившейся ситуации не в недоразумениях, вызванных бурным расставанием, а в патологическом поведении Пьера, которое влечет за собой ее патологическое поведение. Решив, что между ними невозможен никакой диалог, они вовлекли друг друга в адский круг, разрушительно действующий как на них самих, так и на детей. Чтобы остановить этот процесс, на данной стадии необходимо вмешательство со стороны.

Элиана долгое время задавала себе вопрос: «Что вызвало такое отношение ко мне, мое поведение или моя сущность?» Теперь она понимает, что Пьер только воспроизвел то, что сам испытал в детстве, то, что творилось в его собственной семье, и что ей самой было трудно выйти из роли утешительницы, свойственной ей с детства. Ее привлек в Пьере маленький несчастный мальчик, которого надо было утешить. Теперь она попала в ловушку капризов этого мальчика.

Извращенное насилие среди родственников