Моральный патруль. ОбличениеЪ

Я соскочил с противня, поклонился, и пожурил себя за обман – так крокодил плачет над съеденным поросенком.

Девушка с печалью в озерных омутах очей – мне стало конфузливо, что я лукавил – погладила меня по плечу, и на предплечье девушки я увидел татуировку – призрак и рыба.

С доброй улыбкой матери-героини, с журьбой в адрес наставников и хулой моим родителям, она присела на поднос, вытянула длинные ноги (туфли на высоченных каблуках-шпильках) к жерлу печи – так сталевар вытягивается перед директором металлургического комбината.

Мешало платье – цеплялось за ухват, за кочергу, за заслонку; и девушка скинула платье, будто вторую кожу подарила в музей Ихтиологии.

Мои предположения подтвердились миллионами искорок – красавица не носила нижнего белья; без одежд, сверкающая она легко прошла бы в широчайшее, будто тоннель для атомного трамвая, жерло печи.

Я отправил девушку в печь, толкнул противень с необычайной волшебной силой, а сила у меня к тем годам – великая, оттого, что я в подражание Илье Муромцу, сидел на печи дома и жрал в три горла, как самоед.

«Гори ты в аду, областная красавица!

Пусть встреча с призраком или с плотью твоего красавчика, имя которому – сатана, окажется для тебя приятной и стоит больше полтинника серебром.

Ты затеяла скушать меня, а теперь тебя черти обглодают в преисподней, где вой шакалов, зубовный скрежет, миазмы, серный дым и источники лихорадки и чумы».

Девушка вскрикнула, затем завизжала горностаем в зубах орла; ноги длинные уперлись в горящие поленья, а между ног у девушки ярко вспыхнуло праздничным салютом.

«Пошла! Дальше-то как! Песня огонь затушит?

Почему я не сбрила волосы на лобке?»

Волосы на лобке девушки прогорели; к сожалению, я, как ни пихал живое тело в печку – не запихнул, потому что – длинноногую, красавицу.

Она выпала из печи, промежность дымится, угрожает лесным пожаром; девичий мох сгорел.

Я шустрый, поэтому, выбежал из пряничного домика и побежал вдоль болота, перепрыгивал через коряги, оббегал ямы.

С душевными проклятиями, мольбами, чтобы я вернулся в печку, девушка с опаленным лобком, бежала за мной, восхитительная в своей наготе, и высокая в туфлях на каблуках-вавилонских башнях.

Красавица часто падала, я не судил её строго, помогал подняться, потому что — джентльмен, хотя пиписька еще не выросла до размеров художественной кисти.

Величайшие страдания выпали на мою долю в лесу, а вы, моральный патруль, журите меня, осуждаете за невольное, непредумышленное испускание газов между ягодиц.

После приключения в пряничном домике у меня сфинктер расслаблен, я – инвалид второй группы второй степени по анусу. – Художник замолчал сорокой без языка, бросил быстрый взгляд на белку на левой груди воительницы, посмотрел на варвара – Конан красиво раскинулся на траве – находка для богатой леди.

— Полноте, художник! Я осуждаю вас за испускание газа меду ягодиц, но не потому мы называем вас нарушителем морали и потрясателем основ эстетизма!

— Как не потому? – Элен вскрикнула; белка сорвалась с груди и огромными прыжками ополоумевшей балерины-зомби поскакала в чащу. – Напрасно старались, словно прачки в казарме?

Разве не привлечем за…

Конан Варвар поднял правую руку, будто шлагбаум издалека опустил на прекрасную головку Элен; жест предостерегающий, словно танцовщик в языке жестов сказал:

«Не лезь в дела благородного командира!

За испускание газов не привлечет, значит – за другое, как кол в левом ухе узника нацлагеря.

Наше дело – карать нарушителей, собирать золото, а дело командира – сводить с ума!»

— Да-с, милостивые государи и государыни! – граф Яков фон Мишель поправил буклю, скатился до фальцета, но затем снова перешел на солидный медвежий бас: — На Планете Гармония даже животным вставляют пробки в заднепроходные отверстия: чтобы царственные олени, величественные собаки, потрясающей грации свиньи не оскорбили слух благородных дам звуками из клоак и других выходных отверстий.

Дорогое удовольствие – заднепроходная пробка для козы или коровы, но она себя окупает эстетизмом, моралью, верой в хореографические и музыкальные таланты животных.

Допустимо ли, мыслимо ли дело, когда в отрадном расположении духа молчаливая, потому что морально устойчивая благородная девица выходит из калитки Института благородных девиц, а на улице рядом с ней приостанавливается пёс – хвост крючком, в очах пса – Вселенское понимание, и пёс громко испускает газы, как балерон погорелого театра.

Полагаю, что надежды девушки на прекрасное Будущее унесутся мигом, вместе с газами из-под хвоста некультурного животного.

Комар заест, но животному пробку вставь, как клятву на верность Литературе.

Когда мне исполнилось тринадцать лет, батюшка назвал меня блестящим фехтовальщиком и опытным сочинителем од.

Он доверил мне важное дело – затыкать (а по вечерам вытыкать) пробками заднепроходные отверстия наших золоторунных овец на лугу возле Дворца, похожего в лучах заходящего светила на благородную институтку.