Морана

В этот раз беззвучные движения женских губ подозрительно напоминали благодарственную молитву Марксу и Энгельсу. В стране победившего пролетариата несанкционированное хранение таких газетных подшивок пока еще не преследовалось, но уже не одобрялось — потому что благодаря им любой вдумчивый читатель мог проследить нарастающее число «исправлений» при перепечатывании различных трудов Отцов Революции. Ну и освежить в памяти жизненный и карьерный путь бывших партийных вождей первой-второй величины: в семнадцатом году пламенных борцов за счастье народное было мно-ого!.. Но после смерти Ленина тесные ряды его близких соратников тут же начали понемногу редеть: один за другим покидали ЦК ВКП (б) революционеры «ленинского призыва», некогда грезившие о Земшарной коммунистической Республике и мировом революционном пожаре. Кто сбежал за границу как Троцкий, кто мудро умер от естественных причин, ну а остальным помогли осознать меняющуюся реальность Особые совещания при ОГПУ и наследовавшем ему НКВД. Так что к сороковому году в Политбюро остались только твердые реалисты, переставшие мечтать о скором наступлении коммунизма во всем мире, и решившие построить хотя бы развитой социализм в пусть и очень большой, но все же отдельно взятой стране…

— Ф-фух!.. Умница!

Обняв любимицу, Галина со всей возможной признательностью ее поцеловала в нежную щечку.

— Девочка моя, надо было сразу же сказать мне! Но все равно, большое тебе спасибо.

Мимо неспешно прогуливающихся девушки и женщины прошла группа молодых военных летчиков в красивой парадно-выходной форме — но Александра не повернула голову в сторону сталинских соколов. Ибо разглядывала очередную табличку в кремлевской стене.

— Кстати, а вы знаете, отчего они умерли?

Проследив направление лиловых глаз, директриса без труда прочитала сначала «Лазарь Моисеевич Каганович», а затем и «Михаил Моисеевич Каганович» — после чего задумалась, вороша память. Конкретно эти государственные деятели осиротили страну всего два года назад, так что?..

— Кажется, в газетах писали про внезапный мозговой удар и… М-м, инфаркт?

— Инсульт у Лазаря действительно был: сразу после того, как его старший брат безобразно напился на очередном кремлевском банкете и начал ругать членов Политбюро очень нехорошими словами. Он, к слову, задохнулся от рвоты во сне — прислуга боялась заходить в кабинет, где он отсыпался после банкета, вот и не уследила.

Выражение лица простой советской директрисы детского дома было сложно описать — пожалуй, больше всего подходило выражение «как громом удареная».

— Хм, а во-он там урна с прахом народного комиссара по военным и морским делам СССР товарища Фрунзе: по слухам, он очень не хотел ложиться на ту злосчастную операцию, но его самочувствие все ухудшалось, и консилиум врачей все же уговорил Михаила Васильевича. Особенно тревожился за его здоровье тогда еще товарищ Троцкий: он, можно сказать, держал руку на пульсе событий и постарался подбрать операционную бригаду таким образом, чтобы…

— Так!

В какой уже раз тревожно покрутив головой, женщина подцепила за руку слишком много знающую сиротку и потянула ее прочь от древних стен Кремля.

— Хватит с меня этих твоих измышлений: пойдем-ка лучше в зоопарк! И еще, Саша — чтобы я больше такого не слышала. Прямо чтобы никому, и никогда!

Послушно идя за Галиной Ивановной, белокурое чудовище негромко заметило:

— Старик Шломо так и говорил, что во многих знаниях многие печали; и кто умножает познания, тот часто умножает скорбь.

Нацелившись глазами на станцию метрополитена и цепко буксируя за собой воспитанницу, товарищ Липницкая рассеянно поинтересовалась:

— Какой Шломо? Который закройщик из ателье «Элегия»?

— Нет, который ветхозаветный царь Соломон.

Нахмурившаяся директриса на это только прибавила шаг, давая мысленный зарок на будущее: для собственного душевного спокойствия более никогда не расспрашивать Морозову о причинах ее дурного настроения! И тем более не узнавать, откуда советская сирота всего лишь тринадцати лет от роду — так хорошо знает Ветхий Завет. Вот уж действительно: не буди лихо, пока оно тихо!..

* * *