Морана

Открывшаяся дверь выпустила пару облегченно вздыхающих и поправляющих платья семиклассниц – и медленно закрылась за новыми «жертвами». Меж тем, в очереди подошло пополнение в виде двух хорошеньких и на диво «монохромных» девочек: присев на подоконник, смуглая жгучая брюнеточка продолжила на что-то жаловаться очень светленькой блондиночке – которая несколько раз понимающе кивнула, и в один момент даже сочувствующе улыбнулась. Остальные сиротки лишь неслышно вздыхали, слушая темпераментную и совершенно непонятную трескотню Машки Испанки… То есть Марии-Соледад Родригез, которой гораздо спокойнее отвечала известная молчунья Морозова – причем на родном для юной каталонки языке, отчего русские девчонки могли только гадать, что именно прямо при них обсуждают две ровесницы.

Бум!

Через резко распахнувшуюся дверь в коридор буквально вывалилась рослая четырнадцатилетняя школьница с густым румянцем на лице; следом за ней торопливо покинула кабинет вторая девица с пунцовыми щечками.

– Так, следующие! Не задерживаем, проходим быстрее!..

Понемногу очередь сокращалась (хотя любительниц испанского языка подперли с тыла еще три девочки) и через каких-то полчаса смуглянка и белянка зашли в царство страшных медиков – где их тут же обязали раздеться до трусов, и быстренько распределили по специалистам. Конкретно Александру поставили к стенке… Пардон, к большой линейке, распорядились держать голову ровно и не ерзать, после чего терапевт на мгновение прищурилась и сообщила делающей записи в карточках медсестре:

– Метр шестьдесят три! Так, теперь на весы.

Постояв на зыбкой металлической платформе, Саша узнала, что ее тушка весит целых сорок девять килограмм двести грамм – но последнее неточно, потому сей измерительный инструмент уже был весьма заслуженного возраста, и иногда откровенно капризничал. В отличие от обычного портновского метра, с точностью до полусантиметра замерившего объем ее бедер, талии и груди.

– Садись и положи ногу на ногу: я сейчас буду молоточком…

К тому времени, когда из-за чисто символической ширмы вышла розовая от смущения испаночка, терапевт как раз заканчивала греть кругляш стетоскопа о девичью спинку – в очередной раз сообщив для медсестры, что все в норме. Заминка случилась во время довольно неприятного осмотра у гинекологини: в один момент женщина в белом халате с завязками на спине как-то резко посуровела, налилась праведным гневом и явно формально поинтересовалась:

– Каким-нибудь видом спорта занимаешься?

Вместо подозреваемой в жутком разврате тринадцатилетней детдомовки ответила усталая медсестра из-за стола:

– Художественной гимнастикой, почти три года.

И о чудо! Александру из падших женщин разом вернули в категорию хороших и целомудренных советских девочек. Продиктовав медицинской сестре целую фразу на латыни, гинекологиня жестом предложила освободить кушетку, отошла к раковине и подхватила обмылок: каково же было ее удивление, когда недовольная чем-то тринадцатилетняя сопля певуче сказала ей что-то на безупречно-чистом языке древних римлян. Не дожидаясь, пока дипломированные специалисты отойдут от удивления (а девочки наденут платья), хозяйка кабинета решительно придвинула к себе три последних медкарты и возвысила голос:

– Следующие!

В результате, половину пути до общей спальни Мария-Соледад молчала, и лишь возле лестницы на второй этаж осторожно, и как бы в воздух пожаловалась:

– Словно каких-то телок в коровнике осмотрели-общупали…

Все еще недовольная Александра «успокоила» каталоночку:

– Радуйся, что бычка на случку не привели.

Растерянно сморгнув, Родригез зашла в детдомовский «дортуар» и только там от всей души расхохоталась – обратив на себя недоуменное внимание остальных девиц спальни номер три, которые после недавнего осмотра веселым настроением отнюдь не блистали. Тем не менее, полненькая татарочка Гульнара, привстав со своего койко-места, показала на новенький (и чем-то плотно набитый) рюкзак, который кто-то прислонил к тумбочке Саши – и нейтральным тоном известила:

– Татьяна Васильевна принесла.

– Спасибо.

Без спроса подсев к блондиночке (что позволялось только ей), Мария поглядела, как та натягивает на себя рейтузы – и вполголоса поинтересовалась тем, что терзало ее последние пять минут:

– Са-аш, а что ты сказала врачу, что она так… Эм, вылупилась?

Соседки по спальне тут же навострили ушки.

– Что ощущаю себя так, словно на осмотре у ветеринара побывала.