Morden zaertlich (Убить ласково) (СИ)

Восемь сорок пять. Больница уже была закрыта для посещений. Но я - не посетитель.

Дул ветер. Я понимал, скоро туман рассеется. Его время уходило. Листья шумели. Меня не услышат.

Меня посетило чувство, что я сейчас взлечу. Но где был ты, какой этаж, какое окно?

«…Истоки связи. Здесь оказалось сложнее. Где они таились? И почему они не возникли раньше?

Возможно, потому что мы были далеко друг от друга. Но это вряд ли была доминантная причина. Дело, скорее всего, было как раз в том, что наша полярность, учитывая родственность, породила волну двух противоположных сил: ненависти и понимания. Столкнувшись, они образовали некую нить между нами…»

Это ты, Том! Боже, я снова слышал тебя! Думай, думай громче, я чувствовал, ты был где-то рядом…

«..Только вот могла ли эта нить прерваться от выстрела, если она не имеет физического аналога? А почему бы и нет? Если она засчитала это предательством братства…

То есть у нее существовал свой разум?..»

Второй этаж. Окно почти возле дерева. Немного, самая капелька.

«..Томас, ты псих. Причем на последней стадии…»

Я видел тебя. Я улыбался, мне было так тепло, как никогда – ты был жив.

Ты был неизъясним.

Кто же ты? Такой похожий на меня и такой красивый. Неужели так восхищаюсь собой, ведь ты - моя копия? Нет, ты полная противоположность мне. Твои плечи - загорелые. Ты весь как дитя солнца. А я бледен, как чадо тьмы. Ты натурален, твои волосы русые, как мои когда-то, только ты видимо, осветляешь их, тянясь к свету во всем. Я наоборот, стал темнее, и лишь зачем-то сделал несколько белых. Как остатки моей человечности. Ты не замерз, ведь окно открыто?

«..Нет, Билл, мне тепло, только болит немного. Что?!..»

До тебя доходило так медленно и так забавно. Глаза постепенно округлялись.

- Билл, - позвал ты меня, - Билл…

- Ты иногда лезешь в мысли не вовремя, Томас, - я подошел к кровати.

Что было в твоих глазах? Мое отражение? Нет - там было сплошное тепло, радость, что-то чистое и светлое. Хотелось плакать. Но нельзя.

- Билл… как ты здесь оказался?

- Ты знаешь.

- Да. Но зачем?

Я улыбнулся.

- Ты знаешь.

- Как ни странно, да.

Ты казался серьезным. Ты понимал, о чем я говорю. Так меня не понимал никто.

- И что теперь? – тепло во мне разливалось. Было больно, нестерпимо больно, горько, тоскливо. Я хотел обнять, прижать… я скучал.

«Что?! Никогда! Ты доверился людям Билл, они предали тебя! Ты выбрал Судью. Ты избрал Судьбу. Верши. А люди…»

Да. Но все же так просто я не мог уйти.

- Вставай.

- Зачем?

- Одевайся.

- Зачем?

Я промолчал. Я боялся твоих вопросов как огня. Ведь я – не знал.

Но ты доверился мне.

Я видел, как каждое движение давалось тебе с трудом. Как ты морщился, сдерживаясь от стонов. Каких усилий стоило тебе только подняться.

Я помогу! Я уже…

Нет. Ты должен был сделать это сам. Показать, что ты похож на меня. Не разочаровать меня, черт возьми!

Ты и не просил помощи. Словно знал. Ты боролся с одеждой, надевая ее практически одной рукой. Я безжалостно наблюдал. Каждый твой сдержанный стон я слышал, каждое твое движение я держался, чтобы не кинуться на помощь. НЕЛЬЗЯ!

Дыхание твое сбилось, ты побледнел.

- Все, - ты посмотрел на меня.

Я тонул. Без шанса выплыть.

- Придется лезть через окно. Иначе никак.

- А вещи?

- Нет.

- Хорошо.

- Я помогу.

- Я сам.

- Не сможешь.

- Смогу.

- Кровь.

- Знаю.

- Твое дело.

- Мое.

Я вылез первым. Что бы ни случилось, я не смог бы бросить, не смог.

Я с тобой, держись… все получится…

Первый шаг. Я думал, ты не сможешь это сделать. Но ты решительно ступил на качающуюся ветку. Ты был бледен, повязка краснела с каждой секундой.

Давай же, Том…

Еще шаг, ты ухватился за ветку одной рукой, ногами ища опору.

Еще немного… чуть-чуть…

Я видел, я ощущал: твои силы были на исходе, кровь текла. Оставалась всего пара метров до земли.

Я услышал твою отчаянную мысль.

«Чуть-чуть… соскальзывает! Боже…»

Буквально за мгновение до падения я оказался рядом, я держал тебя, я вел, помогая идти. Твоя улыбка - все, что заставляло меня забывать. Твоя жизнь - вот что заставляло меня рисковать моей.

Кто же ты такой, ставший для меня таким… дорогим? Страшно дорогим. Бесценным. Только вот тяжелым…»

***

Этот же день. Изолятор. Вечер.

Это было помещение, каких много в полиции. Изолятор. На кушетке, приходя в сознание, лежал молодой парень. Его глаза, постепенно привыкая к полутьме, смотрели с каждым разом все осмысленней. И все испуганней.

Когда же он, наконец, понял…

- Эй, где я?! Что это за место?! - раздался хриплый крик.

Из-за двери донесся хохот. И прокуренный голос невидимого человека сообщил:

- В изоляторе, парень! Не ори, не один тут!

Джек в бессилии упал на кушетку. Но память - вещь жестокая.

Все события медленно, но верно всплывали в его голове.

Раз. Ссора с Адрианой.

Два. Выпивка в кафе на набережной.

Три. Мальчишка.

Четыре. Заброшенный дом.

А вот дальше… только крик: «Эй, Джек!» и провал.

Кто это был?

«Что-то колючее…»

В руке оказался крошечный свернутый листочек из блокнота.

Не понимая, что к чему, он развернул его. Буквы запрыгали перед глазами.

«Здравствуй, Джек!