Мордюкова, которой безоглядно веришь

Кто может теперь стопроцентно точно и объективно объяснить, почему роль Ульяны Громовой, одна из главных в фильме, досталась именно Нонне Мордюковой? Сыграло ли здесь основную роль её тогдашнее портретное сходство с героиней романа? А может, молодая казачка напомнила Фадееву его ростовскую молодость, начало литературного пути? Или будущим создателям фильма показалось, что именно Мордюкова сможет донести до зрителя правду жизни, раскрыть с экрана душу героини? Ведь выросли и Нонна, и Ульяна фактически в одном и том же регионе, со смешанным русско-украинским населением, со своими, порой диковинными для других мест, обычаями, своим неповторимым говором? Но разве не было тех же преимуществ у Клары Лучко? Плюс уже имевшийся опыт съёмок в фильме?

По не раз повторённой потом версии, играть Громову доверили именно Мордюковой, потому что Лучко в это время заболела… Что ж, версия вполне пригодная для массового употребления. Однако все более-менее посвящённые уже тогда понимали, что в дело вмешался некий подспудный конфликт между Сергеем Герасимовым и его прежде любимой ученицей. Есть и ещё одна версия, порождённая скорее переносом нравов более позднего кинематографа на послевоенную действительность: Герасимов, дескать, влюбился в Мордюкову и решил сделать ей подарок. Думается всё-таки, что подобное объяснение звучит несколько примитивно и прямолинейно. На самом деле, как и в любом событии, здесь просматривается целый комплекс причин и факторов.

А для Клары отказ стал сильнейшим потрясением, настоящим душевным стрессом, после которого она всерьёз задумалась об уходе из кино. Наверно, тем более обидным показалось ей предложение режиссёра всё-таки сняться в «Молодой гвардии», но в роли эпизодической, даже проходной — тётушки Олега Кошевого Марины. И ведь пришлось согласиться… Время было такое, что жалобы, тем более со стороны начинающих актёров, на «несправедливое отношение» никоим образом не приветствовались. Авторитарный стиль, пронизывавший всё тогдашнее общество, проявлялся даже в таких, казалось бы, непринципиальных моментах, как отбор артистов для нового фильма. Режиссёр выступал «царём и богом» на съёмочной площадке, его решения и указания мало кто решался оспаривать. И не каждый понимал, что и над режиссёром тоже стоит немало начальников — вплоть до самых высших партийных инстанций, внимательно следивших за всеми перипетиями творческого процесса.

Ох, каким жёстким и подчас жестоким был этот самый партийный контроль! Сам великий Сталин «держал руку на пульсе» съёмок, не стесняясь вмешиваться со своими указаниями. Едва были завершены съёмки первой серии, как её вместе с режиссёром и автором романа затребовали к вождю. После этого разговора Герасимов старался выглядеть по-прежнему бодро, не показывать вида перед своими студентами и другими актёрами, что происходило за закрытыми дверями в самом главном кабинете страны. А Сталин между тем обрушился на создателей фильма с упрёками: как посмели они показать паническое отступление наших войск — ведь всем известно, что в войну наша армия отходила только по приказу, всегда на заранее подготовленные позиции. И разве можно демонстрировать с киноэкрана провал партийного подполья в Краснодоне, после которого юные подпольщики вроде как оказались брошенными на произвол судьбы? Поступило и прямое указание Иосифа Виссарионовича убрать ряд не понравившихся ему сцен, в том числе мастерски сыгранную Сергеем Бондарчуком и украинским актёром Александром Хвылей сцену последнего перед казнью разговора в тюрьме коммунистов-подпольщиков Валько и Шульги. Более того, роль Шульги, замечательно исполненная Хвылей, вообще выпала из порезанного варианта. Исключили из серии и сцену поспешного ухода из города красноармейцев, на фоне которой впервые появляется в фильме Любка Шевцова… А сам Герасимов, по одной из весьма вероятных версий, как раз в это время перенёс (на ногах!) свой первый инфаркт, оставивший рубец на сердце режиссёра. Фадееву же пришлось перерабатывать сценарий, который в итоге значительно стал расходиться с первоначальной книжной первоосновой. Более того, пришлось во многом переделывать и саму книгу. А ведь роман, как и поставленный по нему ещё до экранизации режиссёром Охлопковым спектакль, были награждены уже Сталинской премией. Получается, что язык кино (а Герасимов стремился максимально аккуратно, со всем возможным приближением к оригиналу экранизировать сюжет романа) более наглядно и рельефно, чем книга, выявил те неприглядные факты минувшей войны, о которых Сталину-победителю хотелось поскорее забыть…