Море

Нисколько не задумываясь, кому все это принадлежит, кто его принес на склад, она села на бочку из-под краски и обеими руками принялась разламывать хлеб. Затем, выпучив глаза, с жадностью стала набивать кусками рот и, задыхаясь, глотать почти не пережеванную пищу. Она даже не чувствовала вкуса, а только испытывала неукротимое, яростное желание глотать еще и еще.

Агнеш забыла обо всем. Забыла об осторожности, забыла об опасности и только ела. Она даже не слышала рева сирен, не слышала приближения самолетов.

С улицы послышался страшный грохот. Какой-то самолет низко кружился над зданиями. Из крыши соседнего дома вырвался к небу столб дыма и пламени. Агнеш выпустила из рук остатки хлеба и уставилась в окно. В следующий момент она увидела на небе огненную полоску. Казалось, будто вихрем падала вниз зажженная свеча, устремив свое пламя к земле. Затем закачался пол, раз, другой, еще и еще…

Агнеш пошатнулась и не успела еще осознать всего происходящего, испугаться, как стекло огромного окна с лязгом посыпалось на пол. Через зияющий оконный проем ворвалась пыль, повалил дым и ледяной воздух. Агнеш услышала новый треск. Простенок отделения красителей и конторы рухнул, а вслед за ним обвалилась и выходившая на улицу стена конторы. На то место, где час назад неподвижно лежала девушка, навалились пудовые глыбы. Развалины похоронили под собой ее меховое одеяло. Только одни «Подмененные головы» остались целы и невредимы.

Что со мной будет? — в страхе подумала Агнеш.

На полке Агнеш нашла еще немного еды, завернутой в газету: два ломтика хлеба и между ними кусочек сала. «Отложу на завтра, — решила она, но тут же принялась жевать. — Я могла бы съесть весь мир».

Проглотив хлеб и сало до последней крошки, она снова пришла в отчаяние. Здесь ей больше оставаться нельзя. Никоим образом. Стало так холодно, что за ночь она замерзнет.

Кто мог забыть здесь пищу? Кто здесь прятался? Неужели им удалось спастись? Неужто русские вошли в город? Или, может быть, тех, что были здесь, обнаружили нилашисты? Но почему же ее не заметили?

Агнеш нашла на полке обрывки газеты. Попробовала было прочесть заголовки, но было так темно, что она с трудом разобрала лишь отдельные слова. «Вождь нации повелевает». Кто такой? Кто он, этот вождь нации? «Вождь нации Ференц Салаши сегодня утром…» Боже, что происходит на свободе? Салаши — главарь нилашистов. Значит, Хорти уже не управляет государством?

Агнеш продолжала стоять в своем разрушенном убежище. Не было больше ни продуктов, ни жилья. Что же делать? Здесь оставаться нельзя.

А что, если ей вернуться домой?

В городе полнейший хаос. Кто станет сейчас искать ее за какие-то необдуманные слова? Может быть, Татар, Паланкаи и весь завод уже давно эвакуировались в Германию. А если нет? Все равно! Здесь ей не вытерпеть и одних суток. К тому же, немного утолив голод, она почувствовала в себе столько сил, что их хватит на то, чтоб дойти до дому. Кто бы ни оставил здесь пищу, пусть ему бог воздаст сторицей за это.

Некоторое время она еще оставалась в разрушенном складе, но уже с мыслью, что решение принято: это единственный выход, надо пробраться домой.

Несмотря на то, что было еще рано — шесть или семь часов вечера, — повсюду царила кромешная тьма. На улице из гражданского населения почти никого не было; трамваи тоже ходили все реже и реже. Только немецкие солдаты в серых шинелях пробегали один за другим да шныряли легковые военные автомашины; непрерывно раздавался грохот, содрогалась земля.

Итак, надо отправляться.

Агнеш медленно приблизилась к полуобвалившейся стене. Под ее нетвердыми ногами шуршали кирпичи, щебень. Оконная рама упала на мостовую и с треском рассыпалась. Никто даже не обратил на это внимания.

Чтоб спуститься вниз, Агнеш решила воспользоваться веревкой, которую сплела в первые дни своего заточения. Но поблизости ничего не было, за что она могла бы привязать конец. Вверху торчали повисшие балки, стена напротив наклонилась: казалось, стоит притронуться к ней пальцем, и она обрушится. Можно было бы прикрепить конец веревки к батарее, но она была довольно далеко от окна. После минутного раздумья Агнеш отбросила веревку в сторону и украдкой выглянула из оконного проема. Посмотрев вниз на тротуар, она решила спуститься на четвереньках по куче щебня.

Вот и пришло время, о котором она мечтала целых четыре месяца! Она снова будет ходить по улице, покинет мрачное, холодное убежище, где ей пришлось пережить столько ужасов и страданий. Но вместо грезившейся ей радости, вместо озаренной солнцем, счастливой свободы ей грозили неведомые опасности, страшная, темная западня, бесконечный, ужасный артиллерийский обстрел.