Море дышит велико

Потом, помявшись, с тем же отчужденным твердо­каменным видом, Иван Аникеевич Буланов положил на стол докладную записку с просьбой о списании с корабля на любой другой.

— Надо будет — переведем! — нахмурился лейте­нант Чеголин. — А пока выполняйте свои обязанности.

Год 1942-й. Поправка глубины

Яростная кипень клокотала на палубе катера и за­хлестывала надстройку. Три мотора выгребали на по­следнем пределе. В такую пору добрый хозяин собаку на двор не выгонит, но война по-своему распорядилась привычными понятиями добра и зла. Поисково-удар­ной группе из двух «малых охотников» надлежало встретить подводную лодку в точке всплытия и обеспе­чить безопасность её вплоть до ворот бонового заграж­дения. Боевая задача была заурядной. Максим Рудых неоднократно принимал участие в подобных операциях. Суть её состояла в том, чтобы после обнаружения гидрофоном шума работающих винтов по ряду косвенных признаков догадаться, «кто есть "ху"», как острили на их дивизионе, так сказать «полупереводом» с английского. Момент встречи и в самом деле был весьма драматическим. Свои лодки обычно возвращались без торпед, почти без топлива, с разряженными до предела аккумуляторными батареями. Растратив средства нападения и защиты, они были особенно уязвимы у порога собственной базы, и этим пользовался враг. О звукоподводной связи, которая позволяет, обменявшись позывными, ожидать всплытия либо без тени сомнения немедленно атаковать, тогда и не мечтали.

За исключением последней подробности боевая за­дача была ясной, как глобус, но всё дело в том, что глобус тоже весьма обобщенная модель нашей плане­ты. Сила ветра в точке рандеву у входа в Кольский залив на сей раз превосходила любые представления о мореходности шестидесятитонных «охотников». Их швыряло с гребня в пучину. Нависая, волна каменела, таранила, вновь оборачивалась жидкостью для того, чтобы окунать и захлестывать. Кое-как удерживая ка­тер на плаву, Максим Рудых прикидывал, как прослушать море. Для этого требовалось периодически стопорить моторы и опускать за борт шумопеленгато­ры. Однако прекращать движение в такую погоду рискованно, а на ходу не услышишь ничего, кроме шу­ма своих же винтов. Других, более крупных и остойчи­вых кораблей для встречи выделить не смогли. Опе­рационная зона огромная, а все эсминцы были напере­чет. Поисково-ударную группу «малых охотников» возглавил командир дивизиона, будто его личное присутствие могло что-либо изменить. Капитан второго ранга Терский торчал на мостике рядом с Максимом и, словно в насмешку, разговаривал как бравый сол­дат Швейк:

— Аналогичная ситуация сложилась не так давно на Чёрном море...

Комдив старался перекричать шторм. Соленая вода струилась по щегольскому чёрному реглану, а мокрое, исхлестанное ветром лицо побурело. Максим взглянул и, грешным делом, заподозрил, что начальству опять море по колено.

— Охотник, пн-те, перевернуло шквалом у Туапсе.

Но в след за первым ударил второй шквал. Невозможно представить, однако факт — катер стал обратно на ровный киль...

— Пугаете? — обиделся Рудых.

— Отнюдь. Предлагаю учесть опыт. Двойной овер­киль произошел только после того, как, сменившись с дозора, «охотник» выскочил из-под защиты гористого мыса Чардак...

Терский мог просто скомандовать: держи, мол, ближе к берегу. Разве не видишь красноватые скалы, которые тянутся на две мили от Сеть-Наволока до Лодейной губы? Разве не ясно, что ветер с румба вест-норд-вест, который по-местному зовут «меж запад побережник»? Если пройти чуть севернее, к мысу Погань-наволок, и будет погань. Хуже этого ветра не найти. А здесь, наоборот, высокий берег не давал разгу­ляться волне. Но Борис Александрович Терский предпочитал не вмешиваться в управление катером. Ему казалось достаточным намекнуть...

Неприметный с моря мыс Пушка гулко стрелял пещерой, которая захлебывалась прибоем. Удары, рас­пространяясь в толще воды, били по ушам «слухачa» — гидроакустика. Из физики известно, что любой звук в три раза быстрее мчится в водной среде. Ещё Леонардо да Винчи заметил: «Если погрузишь в море трубу и тонкий конец её приложишь к уху, услышишь издалека, плывут ли корабли». Но трудно разобраться в хаосе звуков. В наушниках гремела штормовая вол­ана, грохотал накат россыпью прибрежной гальки, скрежетал грубым песком-дресвой. Как уловить среди гама посвист лодочных электромоторов и тонкое бор­мотание винтов? Не только уловить, а, поворачивая гидрофон, определить точный пеленг, то есть направ­ление на цель.

«Слухач», флегматичный увалень с узким лицом, похожим на колун, и белесыми телячьими очами, окунул за борт устаревшую аппаратуру, обнял уши пружинистой дужкой с лепешками из пористой резины, и зрачки его, остановившись, устремились внутрь...