Море и берег

Часа три неприятель не давал о себе знать. Но после полудня в небе в стороне берега показались многочисленные черные точки. Они быстро увеличивались. Наблюдатели доложили - «юнкерсы». Вон когда спохватились гитлеровцы! Сейчас, конечно, будет жарко, но уже близка зона действия нашей авиации.

Все корабли встретили самолеты противника дружным и довольно точным огнем. «Червона Украина» и «Красный Кавказ» переместились ближе к голове колонны, чтобы залпами своих мощных зениток защитить транспорты.

Первую волну отбили. Но за ней следовала вторая - не менее пяти десятков бомбардировщиков. Фашистские [60] летчики целились в транспорты. Загорелось судно, шедшее последним. Это «Большевик». К счастью, на нем не было войск. А караван продолжал идти вперед. И скоро последовал доклад: «Наши истребители. Живем!»

В небе закружилась карусель. Задымив, упал первый фашист. За ним еще и еще. Как только истребители вошли в зону корабельного огня, зенитчики прекратили стрельбу.

Несколько часов продолжались атаки бомбардировщиков. Наши истребители сбили семнадцать самолетов противника, да еще три нашли себе могилу от зенитного опт кораблей. Чувствительные потери! Врагу оставалось лишь пребывать в бессильной ярости. Он прозевал наш уход и дорого заплатил за один потопленный транспорт, не имевший груза.

В эти тяжелые для Одессы дни наши армия и флот показали, что они сильны не только беспредельным героизмом бойцов и командиров, но и согласованностью действий, высокой организацией, мобильностью. Сказались также оперативная мудрость и дальновидность командования.

На подходе к Севастополю «Червоной Украине» было приказано оторваться от конвоя и быстро следовать в базу. Скоро крейсер встал на свое место в Северной бухте. К борту подошел катер. Прежде чем сойти с корабля, Жуков, Азаров и Воронин тепло попрощались с нами, поблагодарили. Мы восприняли эту благодарность как признательность всех защитников Одессы всем черноморцам из большого конвоя.

С гордо поднятым флагом

Прибывшие из Одессы корабли и транспорты заполнили бухты Севастополя. Полки и дивизии выгружались, а затем двигались к вокзалу. Там их ждали эшелоны.

Дело в том, что как раз в эти дни враг начал наступать на Крым с севера, прорвал перекопские укрепления и атаковал ишуньский оборонительный рубеж. Наши войска, не имевшие достаточного количества людей и артиллерии, с трудом сдерживали этот натиск. И защитники Одессы перебрасывались туда. Без отдыха, без передышки им предстояло снова вступить в бой.

На оборону Крыма переключались и корабли. Мы ходили в кавказские порты, конвоируя транспорты, которые [61] вывозили из Севастополя промышленное оборудование и гражданское население, а обратным рейсом доставляли в город войска и оружие. Пришлось снова побывать и на Тендровской косе - оттуда снимались последние воинские части.

После одного из таких походов на крейсер прибыл контр-адмирал Владимирский. Он выслушал мой доклад о выполнении задания и состоянии корабля. Потом Лев Анатольевич спросил:

- Как здоровье, настроение?

А сам смотрит пристально и несколько загадочно.

- На здоровье не жалуюсь, а настроение злое, - отвечаю ему и стараюсь понять, к чему этот разговор.

- Коли так, одевайтесь. Вызывает командующий флотом.

Быстро собираюсь и на катере пересекаю бухту. Вот и флагманский командный пункт флота. Он был оборудован в глубокой штольне. Однако в нее идти не пришлось. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский принял меня в небольшом «наружном» кабинете, который составлял часть дома, построенного неподалеку от входа в штольню. Командующий выглядел весьма моложаво. Лишь под глазами обозначились темные полукружия - следы бессонных ночей и напряженной работы. Не желая терять время на не относящиеся к делу разговоры, Филипп Сергеевич без всяких предисловий сказал:

- По нашему ходатайству нарком назначил вас командиром отряда легких сил флота. Имеете ли в связи с этим вопросы?

Вопросы? Признаться, не сразу дошел до меня смысл этих слов. Отряд легких сил, или, как мы его коротко называли, ОЛС, - большое соединение. В него входили и крейсера и эсминцы. И одним-то кораблем командовать не просто, а теперь их будет несколько. Хватит ли опыта, знаний? С чего начинать новое дело? И жаль расставаться с «Червоной Украиной». Все эти мысли быстро пронеслись в моей голове. Но я ничего не сказал командующему - вопрос был уже решен, приказ подписан, - а лишь поблагодарил вице-адмирала за доверие и заявил о готовности приложить все силы, чтобы оправдать его.

Командующий выслушал меня, а затем заговорил об отряде легких сил. Речь шла о знакомых мне кораблях и командирах. Несколько непривычно было думать о них [62] как о подчиненных. К этой мысли, наверное, и приучал меня Филипп Сергеевич, отмечая не только их достоинства, но и слабые стороны.

- В общем, наследство получаете неплохое, - сказал он в заключение. - Но помните - вам надлежит быть на голову выше любого командира корабля во всех отношениях. И мыслить придется иными масштабами, чем на крейсере. Желаю успеха.