Море ясности

Они пререкаются до тех пор, пока не приходит Капитон. Ну, тут начинается! Выругав жену всякими словами, он ловит Ваську, гоняя его по двору, как курицу.

Поймав, он зажимает его голову между колен и не спеша отстегивает ремень. Васька не вырывается и не кричит. Он знает, что все это бесполезно. Он только плачет, повизгивая, как щенок, и в то же время сморкается в отцовские брюки. Отхлестав сына, отец бросает ремень и освобождает Васькину голову. В ту же секунду Васька бойко, как петух, взлетает на забор и, подтягивая штаны, начинает ругать отца.

— Босяк несчастный! Бандюга! Подожди, вырасту, я тебя еще не так вздрючу! Ты у меня по две недели сесть не сумеешь, на пузе ползать будешь…

А отец ходит по двору и хохочет:

— Смотри, как научился ругаться, собака! Молодец, Васька! Главное, не тушуйся. Ну, ладно. На вот деньги, лети в гастроном. Жрать-то от этой физкультуры еще больше захотелось.

ДУТАЯ СЛАВА

Когда Володя заболел, маме пришлось взять освобождение для ухода за сыном, и теперь она все время дома.

Она всегда приходила домой после пяти вечера. Да еще иногда и по вечерам у нее бывают какие-то заседания. Даже если она и возвращается домой не очень поздно, то все равно у нее столько дел! Надо все убрать, сготовить ужин и обед на завтра, так что с ней даже и не поговоришь.

Поэтому он-то знает, как это здорово, когда мама дома и ей никуда не надо идти. И вообще свинка замечательная болезнь: человек совсем здоров, если не считать опухоли, которая делает необыкновенно интересным самое простое, ничем не замечательное лицо.

Кроме того, за тобой все ухаживают и выполняют все желания. Даже нелюдимая квартирантова старуха Елена Карповна, которую все потихоньку называют Еления, и та принесла яблоко, от которого пахло нафталином.

Часто прибегал Васька Рыжий и приводил мальчишек с соседних улиц, чтобы они полюбовались на редкостное лицо. И тут Васька так задавался и так хвастал, словно это он сам придумал такую удивительную болезнь и великодушно подарил ее Володе.

Целыми днями за окном мелькали любопытствующие рожи мальчишек. Расплющивая носы о стекла, они восхищенно рассматривали Володино лицо, а Васька, таким голосом, как будто он экскурсовод в музее, объяснял:

— Во, видели! Это у него щеки такие сами сделались. Может, думаете, он нарочно надувается? Вовка, открой рот! Ну, вот, теперь все видели. Тут без обмана. Вчера еще шире морда была. Шкурка аж блестела от натяжения, как все равно воздушный шар! Ну, посмотрели? Вовка, отойди от окна, тебе берегчись надо. А эти за свои двадцать копеек готовы человека насквозь проглядеть.

Вначале Володя не понимал, о каких это копейках идет речь, я только когда опухоль совсем пропала и приток любопытных прекратился, Васька сообщил:

— А ты что, думал, я их задарма пускал? Со своих по гривеннику, а которые с других улиц — по двадцать копеек! Вот, гляди: четыре рубля двадцать пять копеек. С Петьки Колпакова пятак взял, у него больше не было.

Володя обругал Ваську и сказал, что это даром ему не пройдет, а Васька показал язык и убежал, позвякивая в кармане нечестно добытыми рублями.

Но вот болезнь пошла на убыль, мама вернулась на работу, а Васька, когда и пробежит мимо окон, то даже и не оглянется. А если и оглянется, увидит в окне похудевшее, бледное Володино лицо, покажет язык и побежит дальше.

И все потеряли к Володе всякий интерес. Все отвернулись от него. Вот что значит дутая слава! Что значит слава без подвига! Она недолго живет. Ее едва хватает на несколько дней.

С горечью отметил Володя, что он забыт, покинут всеми. Даже врач перестал навещать его. И мама ушла на работу, заперев его в четырех стенах. Не на замок, конечно, просто взяла с него честное слово, что он никуда из комнаты не выйдет и никого к себе не пустит.

А честное слово — это крепче всякого замка!

ОХОТА НА ТИГРА

В комнате всегда стоял запах соснового бора. Ни обоями, ни штукатуркой дедушка не захотел пачкать янтарного блеска на диво тесаных сосновых бревен.

Со временем потемнели стены, перестали источать смолу. Гроздья прозрачных капель застыли на бревнах и покрылись желтоватым налетом. Но когда солнце нагревало стены, то вновь пробуждался горьковатый, ни с чем не сравнимый богатырский запах тайги. А едва ударит первый мороз и в доме затопят все печи, то сразу в комнатах запахнет, как в улье: медом, и смолой, и горьковатым, березовым дымком.

Комната деда — лучшая в доме. Сейчас в ней мамина спальня. Ну и Володина, конечно. Володя, как и дед когда-то, любит, лежа в постели, смотреть на звезды через фонарь в потолке и просыпаться от блеска первых лучей солнца.

Несомненно, такой комнаты нет ни у кого на свете, но просидеть в ней две недели, две солнечные летние недели, очень тяжело.

Оставшись в одиночестве, Володя порисовал немного, чтобы не утомляться после болезни. Хотел поиграть, но раздумал.

И тут он увидел своего коня.

Это был отличный рыжий конь, друг, испытанный в боях. Сразу видно: хлебнул он и радости и обиды со своим отважным хозяином. И, судя по его отчаянному виду, хлебнет еще.