Море ясности

Веревки начали раскручиваться, и корзина завертелась сначала медленно, а потом все быстрее, быстрее и наконец так, что уже ничего нельзя было разглядеть, один сплошной полосатый вихрь.

Венка сказал:

— Космическая скорость.

— Интересно, что он там сейчас чувствует? — спросил Володя.

Результат испытания заставил самих испытателей почувствовать себя не очень хорошо, потому что кролик лежал на боку и только судорожно дергал лапками. Но он все-таки потом очнулся. Ему дали понюхать травы, и он перестал дергаться и зашевелил носом.

Чтобы придать себе бодрости, Володя сказал:

— Ничего… Если его каждый день крутить, то он привыкнет.

— Конечно! — с энтузиазмом подтвердил Венка.

— Первый-то раз всегда трудно.

— Ясно, трудно…

— Главное — не бояться.

Венка нерешительно спросил:

— Ты будешь?

— А ты?

— Давай закручивай.

— Ну, нет. Почему ты первый?

— Тогда давай вместе.

Они отнесли кролика в клетку и приступили к делу. До отказа закрутили веревку, потом Володя влез в корзину, а за ним прыгнул туда и Венка.

Сначала все было хорошо, пока корзина не очень разошлась. Но когда она набрала скорость, то Володя сразу понял, как туго пришлось кролику. А потом он перестал думать о кролике, потому что ему и самому стало так туго, как будто бы он объелся и, кроме того, снова заболел свинкой.

Наверное, то же самое происходило и с Венкой, но проверить это не было никакой возможности, потому что их так крутило, что все перемешалось и разобрать, где кто, где Венка, где Володя, было уже нельзя. И вообще ничего нельзя было разобрать — кругом одна серая муть.

Хорошо, что все это не так уж долго продолжалось. Корзина крутилась все тише и тише, появился солнечный свет, замелькали знакомые предметы, это мелькание вызвало у Володи такое ощущение, будто он неподвижно сидит на одном месте, а голова как волчок отчаянно крутится на шее и гудит. Его затошнило, он лег на дно и сразу понял, что тогда чувствовал кролик.

Когда он открыл глаза — корзина все еще крутилась, но уже совсем медленно и в обратную сторону, так что стало полегче. Венка стонал, не поднимая головы. Володя выполз из корзины, хотел и товарища вытащить, но как только он ступил на траву, все закачалось и отчаянно завертелось вокруг Володи. А ноги сделались мягкими, как макароны, Это было очень смешно: он стоит, а земля под ним вертится. В другое время он, конечно, посмеялся бы, а сейчас что-то не хотелось. Тем более, он уже не стоял, а лежал, прижавшись щекой к земле, которая продолжала раскачиваться под ним.

Из корзины послышался стон:

— Вовка… Ты где?

— Я здесь.

— Живой?

— А ты?

— Я немного еще живой…

Они помолчали, потом Венка выглянул из корзины, как птенчик из гнезда, и дрожащим голосом спросил:

— Тебя выкинуло или ты сам?

— Сам вылез.

— А я испугался… думал, куда это тебя занесло?

— Иди сюда. Отдохнем да снова полезем. Надо привыкать.

Венка вылез и сел напротив. На него неинтересно было смотреть — такой он был весь бесцветный, белый, как береза.

— И ты как береза, — прошептал Венка. — Весь зеленый и качаешься.

— Я не качаюсь. Это у тебя в глазах все качается.

— Знаешь, Вовка, давай потом будем привыкать. Завтра. А то сразу привыкнем, а потом что делать будем?

— Эх ты, — без всякого воодушевления пролепетал Володя.

В это время неизвестно откуда появился Васька. Он посмотрел на обоих приятелей, на пестерь, покачивающийся на веревках, и сразу все понял.

— Слетали? — спросил он. — Ну, как там на Луне? Ох, видать, и здорово вам лунатики наподдавали. А мне покачаться можно?

— Иди, иди, — проворчал Володя, — нечего тут.

Но вдруг Васька сообщил:

— Ну, вы не очень-то. Через пять дней в школу пойдем, а я теперь с вами в одном классе учиться буду. Понятно?

Тут как-то сразу они пришли в себя и в один голос закричали:

— Болтаешь ты, Васька!

— Уже в школу!

— Да вы что? И вправду с Луны свалились! — засмеялся Васька. — Всю память у вас отшибло. Через пять дней идем в школу.

И все сразу притихли на зеленом дворе под горячим солнцем: прошло лето, кончилось вольное житье! Даже не верится, что так скоро.

— Чего примолкли? — посмеиваясь, спросил Васька.

Венка вздохнул, а Володя проворчал:

— А тебе-то что?..

— А мне хоть бы хны! Я еще в прошлом году все прошел — выучил. Я теперь, если захочу, завалюсь пятерками. А с вас начнут шкурку спускать.

Не Ваське бы говорить о шкурке. Ни Володю, ни Венку дома и пальцем не трогают, а Ваську — все это знают — лупят за каждую провинность. Наверное, и он сам понял, что заврался, потому что сразу заговорил о другом. Спросил про учительницу:

— Она какая?

Потрясая кулаками, Венка пояснил:

— Ого! Мария Николаевна? Она — вот!

— Она — железо! — добавил Володя. У нее не выкрутишься. Не-ет…

Васька все еще храбрился, хотя было видно, что ему стало не по себе. Он презрительно похлопал по Венкиным кулакам:

— Ох, как страшно. Ну и пускай. У меня шкурка дубленая — все стерпит.

— Испугаешься, она и не таких пришибала. Ты про Митьку Семячкина слыхал?

— Какой еще Семячкин?