Море играет со смертью

Никогда еще воспоминания о потерянной семье не приносили такую пустоту, как сейчас, всеобъемлющую, непробиваемую… Марат не знал, исчезнет она или нет. Ему хотелось услышать какие-нибудь волшебные спасительные слова, но в то же время он понимал, что таких слов просто нет.

Полина не собиралась даже пытаться отвлекать его, усыплять его боль звуками. Она пересела – раньше сидела напротив него, теперь устроилась рядом так, что он чувствовал плечом ее плечо. Взяла его за руку, переплетая пальцы. Молчала вместе с ним столько, сколько было нужно, и древний лес укрывал от мира их обоих.

* * *

Она ошиблась в нем сильнее, чем ожидала. Психологический портрет, составленный изначально, был неверным не наполовину даже, а на девяносто процентов. Потом Полина подкорректировала его, но не до конца. Она и теперь не подозревала истинной глубины…

Она не считала это своим промахом. Полина ведь тогда не знала Марата по-настоящему, она использовала стереотипы – те сведения, которые уже были у нее о мужчинах его возраста, его профессии, его характера. Стереотипы – это не всегда плохо, они созданы, чтобы ускорить познание мира. Подвох в том, что проверять их нужно очень внимательно, избегая ложного пути, он ни к чему хорошему обычно не приводит.

Полина и сейчас не считала, что раскусила и прочитала Марата. Такие люди – это бездна, с ними нужно осторожно. Тех, кто послабее, они поглощают, сами того не желая, как это случилось с Ксенией. И все же Полина была рада, что узнала больше, это помогло ей избавиться от образа бросившего своих детей подонка, который Майорову совсем не подходил.

Вопрос в том, что с этим знанием делать дальше.

То, что ее тянет к Майорову, новостью не стало. Полина давно это заметила и признала, все-таки уже не пятнадцатилетняя девочка, чтобы застенчиво хихикать и отнекиваться во внутренних диалогах. В иных обстоятельствах притяжение вспыхнуло бы раньше и сильнее на самом простом, телесном уровне. Но в этом месте, среди общей боли, все телесное отходило на второй план. Полина выматывалась, погружалась в чужое горе, и мысли о курортном романе таяли до того, как успевали сформироваться.

Так что притяжение возникло позже, когда Полина по-настоящему узнала этого человека. Не лицо с экрана, не мужественного героя из фильмов, слепленного чужими мыслями, а человека за маской. Сложного человека, глубокого и далеко не невинного. Ей хотелось большего, однако ничего хорошего такое желание не сулило.

К счастью, решение не нужно было принимать прямо сейчас – ни запрещать себе, ни позволять больше. Момент в залитом солнцем лесу закончился, им обоим следовало вернуться к привычной жизни. С Полиной хотели поговорить люди, нуждавшиеся в помощи. Майорова разыскивал на территории отеля разгневанный режиссер, который все никак не мог понять, почему должен носиться за одним-единственным артистом, как пастушья собака за потерявшейся овцой. Майоров, впрочем, был не в настроении и парой тихих фраз, которые Полина не расслышала, заставил режиссера втянуть весь гнев обратно и тщательно закусить, чтобы больше не вырывалось.

Они разошлись на много часов, и Полина освободилась первой. Возвращаться к мыслям о Марате не хотелось, и она направилась в бар. В этом изначально не было никакого тайного умысла, и лишь сидя за барной стойкой, девушка вспомнила, как Майоров рассказывал ей о турке, который работал в первом корпусе и знал о том здании очень много.

Это вроде как потеряло значение. Даже Майоров с его энтузиазмом признавал, что все закончилось, дальше лезть не надо. Они ошиблись, запутались в иллюзиях, захотели помочь там, где это невозможно. Но они вовремя остановились, одумались, их импровизированное расследование завершилось… В этом свете ей полагалось просто допить коктейль и идти к себе.

А она решила испытать судьбу. Непрофессионально, но жизнь иногда упрощает выбор – как подбрасывание монетки. Полина не могла быть уверена, что это тот самый турок, их тут работало несколько. Она решила проверить и завязать разговор, если это действительно окажется нужный ей бармен.

– Простите… вы Айдин?

Молодой мужчина подошел ближе, белоснежно улыбнулся ей.

– Айдин, – кивнул он. – Как прекрасна дама, знающая мое имя!

Он неплохо говорил по-русски – с сильным акцентом, но вполне бегло. Он сейчас действовал по привычной схеме: к нему подошла одинокая молодая женщина, заказала коктейль, обратилась сама… Конечно, ей нужно мужское внимание. Что же еще? Ни за чем другим к бармену не являлись.

Но Полина продолжала смотреть на него без улыбки, прекрасно зная, насколько тяжелый у нее сейчас взгляд. Айдин быстро посерьезнел, и вот тогда она снова заговорила:

– Мне сказали, что вы работали в обрушившемся отеле. Это правда?

– Простите, я… Плохо по-русски…

– Не надо, – поморщилась Полина. – Только время зря потратим. Это не официальная беседа, она останется между нами. Но если она вообще не состоится, я сама придумаю, что вы мне рассказали, и доложу об этом вашему начальству.