Море Имен

Но и Ясень потерял добрую секунду. Его обманула собственная уверенность. Он полагал, что здесь, в непостижимом мире-интерфейсе он играет на своём поле, здесь совладать с Летеном будет легче, – а Летен не делал различий между мирами. Вода для него была просто водой, лодка – обычной лодкой.

Ясень с перекошенным лицом только ухватил весло, а Воронов уже подтягивался, переваливаясь через борт Ялика. Лодка валилась набок, Ясень пытался удержаться на ногах и не мог занести весло для удара.

Алей услышал, как тихо скулит от ужаса Иней.

Огромный Воронов двигался с невероятной скоростью. Алей с трудом понимал, что происходит. От первого удара Летен увернулся, перехватил весло и рванул на себя. Ясень качнулся. Лодка ходила ходуном. Боясь зацепить Инея, Летен не стал бить с размаху, а мощно толкнул Ясеня в грудь. Ясень задохнулся, но не потерял самообладания и вцепился Летену в горло.

Тот, казалось, только того и ждал.

Крепко держа противника, Летен прыгнул с лодки в воду и увлёк его за собой. Они мгновенно скрылись под поверхностью.

В этот момент Алей понял, что отец побеждён. Летен не мог не победить. Он воевал – а Ясень всего лишь дрался.

Прошло несколько бесконечных томительных секунд.

Летен вынырнул один.

Мрачный, он с трудом подтянулся, перелез через борт Ялика, сел и подгрёб к берегу. Привязал лодку к колышку. Алей опомнился и кинулся к брату, обнял Инея. Едва удалось отцепить его пальцы от бортов. Костяшки побелели и были как каменные. Ткнувшись головой в грудь брату, Иней чуть слышно застонал.

– Всё, – сказал Летен, отдуваясь. – Пуля дура, штык молодец.

– Летен, – прошептал Алей. Иней прижимался к нему, ритмично, истерично, судорожно всхлипывая. – Ты…

– Мокрый я как цуцик, – сказал Летен, забрал у него свой пистолет и, кряхтя, стал стаскивать одежду. – Сушиться надо.

– Летен, – повторил Алей беспокойно.

Тот повесил рубашку на куст и обернулся.

– Что?

Алей не смог ничего выговорить. Иней совершенно онемел от шока, и старший брат был сейчас немногим лучше. Летен понял это и покачал головой, усмехаясь.

– Я в порядке, – сказал он, – полагаю, что Ясень Лазурин тоже. Видел, как тут огнестрел работает? Я так думаю, что здесь умереть нельзя. Вывернулся Гэрэлка, уплыл чёрт-те куда. Что ты там, кстати, про местную воду рассказывал, Алик?

Алей медленно выдохнул и вдохнул. Не помогло. Тогда он сел на траву и с усилием провёл по лицу ладонью. Помолчал.

– Мне говорили, – начал он без уверенности, – что воду Старицы нельзя трогать. Это опасно. Это не вода на самом деле, это – информация… Её может оказаться слишком много для человека.

Летен поразмыслил. Сказанное его явно не впечатлило.

– Надо же, – сказал он с усмешкой, – а я её наглотался, – и стал выжимать брюки.

Алей подавил вздох и взглянул на Инея.

Иней стоял столбиком, бледный и безучастный. Смотрел на носки собственных ботинок. «Напугал его Летен, – подумал Алей с печалью. – Он и меня-то напугал. Не надо было стрелять. Если б я заранее понял, что он стрелять собирается!» И тут же он понял, что с пистолетом или без, Воронов всё равно бы рванулся форсировать Старицу. Перед ним был преступник, особо опасный, и этот преступник, враг ему угрожал. Когда враг отказывается вести переговоры, идёт работать десант…

– Инька, – сказал Алей, – слышал? Папа не погиб. Он в порядке.

Иней коротко посмотрел на него и не ответил.

– Инька, – продолжил Алей почти жалобно, – а Инь. Пойдём домой, а?

Иней молчал.

– Мама испереживалась вся. Лёнька знаешь как соскучился? Он ни с кем не разговаривает, гуляет один, с собакой. Сядет где-нибудь и скучает. – Алей покусал губу. – Он знает, что ты в беду попал, Инь. Он тебя спасать хотел. Он клятву дал, что никому ничего не расскажет и будет притворяться, что ты в летнем лагере. И притворяется. Представляешь?

Иней посмотрел на Алея долгим взглядом. Потом опять уставился в землю, но лицо его чуть переменилось, и у Алея стало легче на душе. Он и раньше чуял, что в сердце Иньки потягаться с папой может только Лёнька Комаров, а теперь уверился в этом. Обидно было немножко, но что поделаешь. Всё-таки Лёнька и впрямь – самый верный, самый лучший на свете друг.

– Пойдём, а? – снова попросил Алей.

Иней едва заметно кивнул и подавил вздох. «Привязался он к папе, – понял Алей. – Несмотря ни на что. Папа – он обаятельный… и Инька мечтал о нём всю свою жизнь. А мы пришли как враги, Летен вообще папу подстрелил. Инька на нас обиделся».

– Ну Инь! – сказал он беспомощно. – Ну правда. Теперь всё хорошо будет. Это не обещание, это точно так. Прикинь, мама с Шишовым разводится. То есть не разводится, а брак признан недействительным, потому что папа на самом деле жив. Мама обратно переезжает, и мы будем все вместе жить, как раньше. Здорово, а?

Иней заморгал. Он всё ещё молчал, но лицо его явственно посветлело. Алей несмело улыбнулся и заговорил вдохновенно: