Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)

Море! Море! Уэсли открыл глаза, но поспешно закрыл. Он хотел увидеть океан, как часто видел его из своего иллюминатора в кубрике, подвижный мир, что взлетает при качке высоко над левым бортом, а затем спадает, даруя проблеск морского неба, бурного и прекрасного, как море, – и затем море вздымается вновь. Да, он, бывало, лежал на койке с сигаретой и журналом, часами глядел в иллюминатор, а там бушующее море и небо, уходящее вдаль. Но сейчас он этого не видел, образ спальни Эверхарта запечатлелся, омрачая чистое зеленое небо.

Но Уэсли трепетал, и трепет его больше не покинет, уже скоро – забрызганный день в серо-зеленой Северной Атлантике, самом бурном и переменчивом океане…

Уэсли потянулся за сигаретой и открыл глаза, облако заслонило солнечный лик, птицы вдруг умолкли, улица была серой и влажной. За стеной кашлял старик.

Эверхарт вернулся.

– Ну, – сказал он. – Вроде готово…

Уэсли провел рукой по тонким и черным спутанным волосам:

– Что готово?

Эверхарт открыл ящик комода.

– Ты спал, моя красавица. Я видел декана и все уладил; он думает, я еду за город в отпуск.

Эверхарт вынул стираную рубашку, задумчиво по ней похлопал:

– Великодушный зять ныл, пока я не объяснил, что приеду с деньгами и мне хватит внести на месте свою половину платы за аренду и пропитание на год вперед. Под конец он даже обрадовался…

– Который час? – зевнул Уэсли.

– Час тридцать.

– Ешкин кот! Я спал… и грезил, – сказал Уэсли, глубоко затянувшись сигаретой.

Эверхарт подошел ближе.

– Ну, Уэс, – начал он, – я еду с тобой, или иначе – я выхожу в море. Не возражаешь, если я последую за тобой? Боюсь, я запутаюсь один со всеми этими профсоюзами и бумажными делами…

– Вот уж нет, мужик! – улыбнулся Уэсли. – Давай со мной!

– Дай пожать твою руку! – обрадовался тот, протягивая ладонь. Уэсли серьезно и ободрительно ее пожал.

Эверхарт начал собираться с яростной энергией, смеясь и болтая. Уэсли сказал, что знает одно судно в Бостоне, оно уходит в Гренландию, а выправить бумаги для матроса – дело нескольких часов. Они к тому же решили выехать в Бостон автостопом прямо после обеда.

– Смотри! – воскликнул Эверхарт, размахивая биноклем. – На палубе он будет полезнее! – И смеясь бросил бинокль в чемодан.

– Тебе не понадобится много вещей, – заметил Уэсли. – Я куплю зубную щетку в Бостоне.

– Ну, я, по крайней мере, хочу взять с собой хороших книг, – с энтузиазмом воскликнул Эверхарт, бросая дюжины томов «Библиотеки для каждого»[15] в багаж. – Гренландия! – вскричал он. – Каково там, Уэс?

– Я не видал, потому и хочу.

– Бьюсь об заклад, это богом забытая глушь!

Уэсли выбросил сигарету в открытое окно:

– Никогда не видал Гренландию, был в России и Исландии; в Африке в тридцать шестом, одиннадцать портов Золотого берега; Китай, Индия, Ливерпуль, Гибралтар, Марсель, Тринидад, Япония, Сидней, да черт возьми, я дошел до самого ада и вернулся.

Сонни Эверхарт, десятилетний мальчик, вошел и посмотрел на Уэсли:

– Это ты матрос, с которым Билл собирается укатить?

– Это мой младший брат, – объяснил Билл, открывая гардероб. – Не обращай на него внимания, он у нас невоспитанный!

Сонни встал в боксерскую стойку перед старшим братом, но тот лишь игриво повел рукой и вернулся к сборам.

– Он думает, что крутой, – сообщил Сонни. – Еще год, и я поколочу его запросто.

В доказательство он перепрыгнул через спинку кресла, трещавшего под тяжестью книг, и приземлился на ноги, встав прочно и равнодушно.

– Давай пощупаем твои мускулы, – предложил Уэсли.

Сонни подошел и согнул маленькую руку. Уэсли обхватил ее тонкой коричневой кистью и со знанием дела подмигнул, кивая на старшего брата.

– Самое большее – полгода, – заверил он Сонни.

Сонни дико рассмеялся. Уэсли поднялся и медленно надел куртку.

– Когда-нибудь видел немца? – спросил Сонни.

Уэсли сел на краешек большого кресла.

– Само собой, – сказал он.

– Он хотел тебя застрелить?

– Нет, это было до войны, – объяснил Уэсли.

Сонни прыгнул коленками на кресло.

– Все равно! – воскликнул он.

– Нет, – сказал Уэсли.

– А подводную лодку видел?

– Ага.

– Где?

– Видел одну у мыса Хаттерас, она потопила наше судно, – ответил Уэсли.

– А ты что? – взвизгнул Сонни.

– Я спрыгнул с полуюта, парень.

– Ха-ха! Это палуба так называется? Пол лютый!

Глаза Уэсли раскрылись в безмолвном хохоте; он положил руку на голову Сонни и медленно ее покрутил, рыча. Сонни отпрыгнул назад и шлепнул себя по бедрам:

– Бах! Бах! – рявкнул он, показывая пальцами.

Уэсли схватился за грудь и пошатнулся.

– Бах! Бах! Бах! В тебе дыра! – сообщил Сонни, сидя на кровати.

Уэсли поджег новую сигарету и выкинул пустую пачку в корзину. Солнце снова выглянуло, разливая тепло по комнате в неожиданном великолепии послеобеденного золота.

– Мой папа раньше ремонтировал корабли, – продолжил Сонни. – Знаешь моего папу?

– Нет, – признался Уэсли.

– Пошли, – позвал Сонни. – Он у нас тут.

Эверхарт, роясь в гардеробе, ничего не сказал, поэтому Уэсли последовал за Сонни в темный коридор и в другую комнату.