Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)

Уэсли наставил на него палец.

– Согласен! – подмигнув, крикнул он.

– Согласен, говорит! – повторил матрос нараспев, размахивая бутылкой.

– Что ж! Мы в Бостоне, – просиял Билл, когда они вышли на улицу. – Что у нас на повестке дня?

– Сперва, – сказал Уэсли, ведя своего спутника через улицу, – надо добрести до Морского союза и поспрошать о «Вестминстере»… может, сразу получим места.

Они пошли по Ганновер-стрит мимо дешевых обувных магазинов и лавок мелочей, на Портленд-стрит свернули налево в потертую дверь с надписью «Национальный морской союз» и поднялись по скрипучим ступенькам в просторный хаотичный зал. Сквозь грязные окна в торцах, подчеркивая голую необъятность пустоты, с улицы сочилась равнодушная мрачная серость. Лишь несколько скамеек и откидных стульев стояли вдоль стен, и сейчас они были заняты матросами, что сидели, приглушенно разговаривая: все они были в разной штатской одежде, но Эверхарт немедленно опознал в них моряков… здесь, в гнетущей темноте их пропахшего плесенью штаба, сидели эти люди, и каждым владело терпение и покорное спокойствие человека, знающего, что он возвращается в море; одни курили трубки, другие невозмутимо читали «Лоцман», официальное издание НМС, третьи дремали на скамейках, и все обладали мудростью спокойного ожидания, присущей Уэсли Мартину.

– Подожди здесь, – сказал Уэсли и по обширному дощатому полу зашаркал к отгороженному кабинету. – Я сейчас.

Эверхарт сел на чемодан, озираясь.

– Эй, Мартин! – приветственно крикнули с откидных стульев. – Мартин, старый ты пес!

Через зал к Уэсли, крича и радуясь своему открытию, бежал матрос. Повторенные эхом возгласы, впрочем, не нарушили покоя других моряков, те лишь коротко и с любопытством посматривали на шумную встречу.

Уэсли был поражен.

– Господи! – закричал он. – Ник Мид!

Мид обрушился на Уэсли, чуть его не раздавил, торопясь сжать в грубых игривых объятиях, и они с энтузиазмом поколотили друг друга; Мид даже мягко толкнул Уэсли кулаком в подбородок, обзывая его при этом всеми мыслимыми именами, какие только мог придумать, а Уэсли, в свою очередь, демонстрировал радость, пихая товарища кулаком в живот и одновременно выкрикивая грязные оскорбления. Они шумно приветствовали друг друга по меньшей мере с полминуты, а Эверхарт понимающе улыбался, сидя на чемодане.

Затем Мид что-то тихонько спросил, положив руку Уэсли на плечо, последний по секрету ответил, и Мид опять заревел и по новой начал колотить Уэсли, а тот отвернулся, сотрясаясь от беззвучного хохота. Они зашагали к кабинету, без передышки обмениваясь новостями, как два друга, которые встретились после многолетней разлуки.

– В море выходишь? – затараторил Мид.

– Да.

– Спросим Гарри о двух местах.

– О трех, со мной товарищ.

– Давай! «Вестминстер» в порту, набирает почти всю команду.

– Знаю.

– Ах ты старый сукин сын! – воскликнул Мид, не в силах справиться с восторгом нечаянной встречи. – Я тебя не видел с сорокового, – он заехал Уэсли по заднице, – когда нас загребли в Тринидаде!

– За то, что буянили! – припомнил Уэсли, отвечая шаловливым пинком; Мид, впрочем, увернулся. – Ты, чертов коммуняка, не начинай! Снова меня задирать… Я помню, как ты напился на борту и всех пинал, пока не получил нагоняй от этого громилы, боцмана!

Они с ревом прошли во внутренний кабинет, где служащий союза с кислой гримасой безучастно оторвался от бумаг.

– Ведите себя как моряки, а? – прорычал он.

– Похмельный Гарри, – сообщил Мид. – Тратит на бухло все свое жалованье. Посмотри-ка на это лицо!

– Ладно, Мид, – укоризненно сказал Гарри. – Чего тебе? Я занят…

Они договорились, что придут под дверь кабинета после обеда, когда появится официальное объявление о наборе команды на пароход «Вестминстер», хотя Гарри предупредил, что первыми наймут тех, кто придет раньше.

– Ровно в два тридцать, – проворчал он. – Если вас тут не будет, работу не получите.

Уэсли познакомил Мида с Эверхартом, и вместе они пошли за угол глотнуть пива. Мид был словоохотливым и умным молодым человеком под тридцать, он поглаживал элегантные коричневые усы в запоздалых чувственных раздумьях, говоря много и сбивчиво, слабо блестя мягкими голубыми глазами, и лавировал между пешеходами быстро и плавно, словно их и не было. По дороге в бар на Ганновер-стрит он выкрикнул по крайней мере три оскорбления разным прохожим, которые позабавили его беспечную натуру.

В баре они с Уэсли шумно вспоминали прошлые совместные приключения, и все это Эверхарт впитывал с вежливым интересом. Их окликнули другие моряки за угловым столиком, все трое перенесли туда свои стаканы, и последовали шумные приветствия. Уэсли, похоже, знал их всех.

Но полчаса спустя Уэсли поднялся, договорился с Мидом встретиться в союзе в половине третьего, и на этом они с Эверхартом вышли из бара и направились к Атлантик-авеню.

– Теперь за твоими документами, – сказал он Биллу.