Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)

– Пошли работать, – нетерпеливо сказал Хейнс.

Джо пошатнулся, но устоял на ногах.

– Кто ж так день-то начинает, – пробормотал Чарли, младший матрос. – Выродки пьяные…

– Всё, забыли! – рявкнул Хейнс.

Боцман звал их на корму. Серый рассвет растекался по небу.

– Извиняюсь, Джо, – пробормотал Кучерявый.

Джо промолчал. Когда они дошли до кормы, где их ждали первый помощник, боцман и палубный кадет, из трубы «Вестминстера» валили огромные облака черного дыма.

Внизу, в доке, портовые грузчики отдавали швартовы…

Проснувшись, Эверхарт услышал рокочущий рев трубы «Вестминстера». Билл спрыгнул с койки и встал перед открытым иллюминатором – стена эллинга ускользала. Билл высунул голову и посмотрел: судно задним ходом неторопливо отходило от причала, оставляя за собой вялые водовороты. Портовые грузчики и вахтенные стояли на удаляющейся площадке дока, наблюдая: их работа сделана.

«Вестминстер» еще раз прощально взревел – долгий, сокрушительный, низкий раскат, он множился эхом в утренней тишине над пристанью, сортировочными и крышами портового района.

Билл поспешно умылся и побежал наверх. Он чувствовал, как громыхание поршней отдается в палубе, слышал, как гигантский винт перемешивает воду. Билл посмотрел вверх на трубу «Вестминстера», тот прогрохотал в третий раз – «Ву-у-у-у-ум!» – и погрузился в тишину, а звук парил над крышами Бостона.

Посреди гавани судно остановилось. Затем винт завертелся снова, рулевая машина прогромыхала внизу, когда поворачивали руль, и «Вестминстер» медленно и неуклюже уставился носом в Атлантику. Машина вновь низко заскрежетала – и они плавно и неторопливо двинулись к противолодочной сети у входа в гавань, винт ровно запыхтел в гаргантюанском ритме.

Билл поспешил на нос и глянул вниз: острый угол с мощной легкостью разрезал воду. «Вестминстер» скользил все быстрее и быстрее. По сторонам лениво извивались водоросли.

Билл, прищурившись, посмотрел в море. Далеко в сером тумане он увидел низкий поджарый силуэт… ну конечно, эсминец! Они в пути! Дураком он был бы, если б это пропустил!..

Они стремительно приближались к противолодочной сети; им уже открыли проход. Когда «Вестминстер» шел мимо, моряки на заградителях небрежно махали. Билл не мог оторвать глаз от плавающих мин, огромных и черных шипованных шаров, что протянулись от берега до берега линией невероятной разрушительной гибели…

Мимо с достоинством проплыли два маяка, последние аванпосты общества. Билл посмотрел назад, на отступающий к горизонту Бостон, спящий Бостон, не ведавший о том, что началось великое приключение, на Бостон, время от времени пыхавший облаками заводского дыма, с серыми домами, сурово встречавшими июльский рассвет.

Билл снова посмотрел в море. Далеко, где сливались горизонт, туман и угрюмая зеленая вода, он заметил темные обрывки ночи, выцветавшие в бледно-серый.

Прямо впереди эсминец мчался по спокойным волнам; Биллу показалось, эсминец уже настороже, уже целится пушками во все стороны. Билл обернулся и взглянул на переднюю орудийную башню: два солдата в наушниках стояли у пушек и наблюдали за горизонтом.

Свершилось! Он уже не сможет вернуться… Что бы ни случилось, они готовы, и он тоже…

– Я так не напиваюсь, чтоб работу не работать! – вопил кто-то на носу.

Билл обернулся и увидел Уэсли – тот и еще двое матросов койлали концы на палубе.

– Ты чертовски прав, мужик, – сказал Уэсли.

– Я буду пить. Драться, что угодно, – кричал Кучерявый в лицо Уэсли, – но свою работу я поработаю! Верно?

– Да заткнись ты! – проворчал Хейнс.

– Ну так прав я? – настаивал Кучерявый.

– Само собой! – заверил его Уэсли.

Они молча продолжили койлать канаты. Когда закончили, Уэсли зажег сигарету и взглянул на волны.

– Доброе утро, Уэс, – поздоровался Билл.

Уэсли обернулся и серьезно махнул рукой.

– Ну, как тебе? – спросил он.

Билл облокотился на планшир и, прищурившись, взглянул вниз на воду:

– Захватывающе… я первый раз в море и, должен сказать, ощущение странное.

Уэсли предложил ему сигарету.

Становилось теплее, туман рассеялся, долгие волны блестели и искрились в ярком белом свете. Билл чувствовал, как нос судна плавными взмахами поднимается и с плеском опускается – «Вестминстер» шел вперед.

– А каково на носу, – усмехнулся Билл, – когда море бурное?

Уэсли с улыбкой кивнул:

– Нужно держаться за что-нибудь, иначе покатишься по палубе.

– У тебя бывает морская болезнь? – спросил Билл.

– Конечно… у всех бывает рано или поздно, – ответил Уэсли. – Иногда даже у капитана.

– Эй, Мартин! – окликнул Хейнс. – Надо вниз.

Уэсли выбросил сигарету и побрел работать. Был он в тех же мокасинах, которые носил в Нью-Йорке, в заляпанных краской штанах и белой рубахе. Билл посмотрел, как он уходит с Хейнсом и Кучерявым. На ходу Уэсли игриво потер Кучерявого по голове, а тот, театрально жестикулируя, затянул новую песню.

– Целых семь лет… – выл Кучерявый, – и все не с той бабой… это же прямо семь веков…[36]

И они исчезли в люке.