Море серебрянного света

— Смотрите, — сказала Азадор. — Видите?

— О, нет! — Сэм вся похолодела. — Они тают.

Далекие холмы превратились в призрачные силуэты, полоски, освещенные светом, туманные и неясные намеки на то, что здесь стояло что-то твердое. Даже часть долины уже казалась стеклянно-прозрачной. Сэм в панике посмотрела кругом, но река и ее берега казались достаточно жесткими, а склон холма под ногами безусловно походил на настоящий.

— Они исчезают, — сказал Азадор. В первый раз за все время она услышала в его голосе настоящий страх. — Что это означает?

— Это означает, что у нас мало времени, — сказал Жонглер, показываясь позади них. Его лицо, как обычно, не выражало ничего, но голос на мгновение дрогнул. — Симуляция умирает.

!Ксаббу разбудил ее, в его руке горел факел. — Меня какое-то время не будет в лагере, — прошептал он. — И мне не хочется оставлять тебя одну с этими двумя.

Сэм сонно встала на ноги и побрела за ним. Звезды казались ярче, чем обычно, как если бы были преждевременными траурными свечами по исчезающему под ними миром.

Достигнув вершины холма,!Ксаббу сел и повязал на свои щиколотки браслеты, сделанные из тростника и травы, которые он сорвал по дороге.

— Это еще для чего? — спросила Сэм.

— Танец, — ответил он. — Пожалуйста, Сэм, мне нужна тишина.

Получив отпор, она села рядом с ним и уперлась коленями в подбородок. Плащ из упавших листьев, который! Ксаббу сделал для нее, плохо защищал от холода, но ночь была мягкой. Она молча смотрела, как он закончил приготовления, отошел от нее на несколько шагов и встал, глядя на небо и горящие звезды.

Он стоял долго, очень долго. Сэм провалилась в сон, потом проснулась — он стоял там же, застыв как статуя. Ее мысли убежали, она вспомнила другие звезды, горевшие над ней, когда она и отец, завернувшись в спальные мешки, спали в их саду. Несмотря на тревожные звуки ночного сада, Сэм чувствовала себя так безопасно в его молчаливом обществе, и еще силуэт мамы в окне кухни…

Что они делают сейчас? Они не могут проводить столько времени со… мной. В больнице. Даже если я здесь умру, они должны будут жить нормальной жизнью, разве не так?Но это казалось неправильным, нечестным. Но будет только хуже, если они не смогут этого сделать, да?

О, мой бог. Мам, Пап, прошу прощения…

!Ксаббу начал двигаться, медленно поднимая одну ногу в воздух и опуская обратно, как беспокойная лошадь, бьющая копытом о землю. Потом, сделав шаг вперед, поднял вторую ногу, потряс ею и опустил опять. Травяные трещотки тихо зашипели. Постепенно, в почти полной тишине, он начал двигаться в сложном и запутанном ритме, шаги стали еще более странными.

Сначала Сэм внимательно глядела на него, пытаясь догадаться по отрешенному выражению лица маленького человека об его мыслях, но танец был слишком медлительным, слишком повторяющимся, чтобы задержать надолго ее внимание: не успел он закончить первый медленный обход круга, который мог видеть только он, как ее мысли опять разбежались. Точные движения! Ксаббу напомнили ей сетевую игру, в которую она когда-то играла. Тогда она была совсем маленькой и две недели не могла оторваться от нее: в воздухе медленно плавали странной формы блоки, надо было столкнуть их вместе и создать геометрические фигуры. Как и в танце! Ксаббу, блоки непрерывно поворачивались, как если были одновременно и тяжелыми и невесомыми. Их замысловатые грани терлись и ударялись друг о друга с той же самой смесью нежности и настойчивости, с которой поднимались и опускались ноги маленького человека, как если бы ими управляла не грубая сила тяготения, державшая его на земле, но свободная воля.

Интересно, играл ли когда-нибудь Орландо в эту игру,сквозь сон подумала она. И что бы он сделал там — что-нибудь совсем другое, чем я, точно. Что-нибудь смешное и печальное.

Интересно, что! Ксаббу хочет…

И она сама медленно уплыла в другое место, на вершину черной гору, где одиноко кричали птицы…

— Сэм, просыпайся. — Голос показался очень странным: сон все еще крепко держал ее и она решила, что говорит Орландо.

— Ты, проклятый сканмастер, дай мне поспать.

— Уже светло. И сегодня у нас нет времени на сон.

Она открыла глаза. Над ней стоял! Ксаббу, его лицо сверкало от капель пота, грудь обнажена и ходит ходуном, как если бы он только что пробежал марафон. Тем не менее, казалось, он был полон энергии. — О, боже мой, прости. Я думала, что мы… — Она потерла глаза. — Как ты?

— Великолепно, Сэм. Я много думал. Как хорошо танцевать… в снова стать самим собой.

Она разрешила ему помочь ей встать. Ноги замерзли, в них вонзились тысячи иголочек; потребовалась пара мгновений, чтобы вернуть их к жизни. — Ну, ты сумел что-нибудь придумать?