Если она собирается рискнуть жизнью, то надо быть уверенной настолько, насколько возможно. Рени взглянула назад и удостоверилась, что Клемент сидит там, где на оставила его, почти невидимая тень быть может метрах в пятнадцати от нее. Она быстро сняла с себя грудную повязку, сделав из нее стрелку длиной в метр, обозначила найденное направление. Потом закрыла глаза, несколько раз повернулась, чтобы дезориентировать себя, потом начала медленно поворачиваться, использую зажигалку как стрелку компаса. Уверившись, что она слышит мягкое шуршание, она открыла глаза.
Кусок бледной одежды лежал прямо перед ней.
— Отлично! — Она обрадовалась за себя, и еще тому, что теперь есть что-то, о чем можно подумать. Она опять надела грудную повязку и уже собиралась идти вперед, когда вспомнила о Клементе и повернулась к нему. Он не шевелился и сидел настолько спокойно, что, казалось, разучился ходить.
— Я собираюсь идти в том направлении, — крикнула Рени. — Обратно не вернусь. Если ты хочешь идти со мной, присоединяйся.
Уверенная, что только что сморозила глупость, и тем не менее чувствуя себя намного лучше, чем последние несколько часов, она пошла вдогонку за шепотом.
ИДЯ через бесконечный серебристо-серый туман, Сэм решила, что в некотором отношении это даже хуже, чем сидеть в нем. Тащиться черепашьим шагом плохо само по себе — она любила спорт, но ненавидела бег и ходьбу, где надо было просто долго двигаться, ставя одну ногу перед другой — но здесь к тому же не было ни ориентиров, ни погоды, неизвестно откуда бравшийся свет никогда не менялся, и все это было предназначено специально для того, чтобы пытать Сэм Фредерикс и довести ее до белого каления. В первый раз с того мгновения, когда она вошла в сеть, ей захотелось есть, не из-за голода, но чтобы отметить проходящее время.
Феликс Жонглер шел с мрачной решимостью средневекового паломника. Сэм, молодая и сильная, догадывалась, что ему не слишком просто идти наравне с нею, но он отказывался показать это; наоборот, он делал вид, что ему не терпится идти дальше, когда они останавливались, чтобы дать! Ксаббу "понюхать воздух". В менее неприятном человеке такой стоицизм мог бы вызывать восхищение, но для Сэм это только делало его еще более холодно-далеким от нормального человека. Она обнаружила, что не может вслух пожаловаться на усталость, потому что не хочет показать ему свою слабость.
Феликс Жонглер мог сколько угодно стараться держаться наравне с Сэм, но было ясно, что! Ксаббу специально шел позади, чтобы не оставить их далеко за собой.
Все это время она видела его в симе бабуина, и только начала привыкать к его новому облику. В некотором смысле настоящее тело! Ксаббу было даже большей экзотикой, чем обезьяна. Совсем маленький человек — меньше ростом и худее самой Сэм, которая была среднего роста и совсем не толстой — он, казалось, вообще не уставал, двигаясь с такой ленивой грацией, что, казалось, если понадобится, мог бы идти во сне.
— Откуда взялись бушмены? — внезапно спросила она.!Ксаббу не ответил сразу, и она почувствовала острый укол совести. — Ой, это не слишком грубый вопрос?
Его раскосые глаза были настолько узки, что коричневые радужные оболочки были видны только в те мгновения, когда удивление или удовольствие заставляли их широко открыться. Она не могла сказать, какое их них вызвал ее второй вопрос. — Нет, нет. Совсем не грубый Сэм, просто я пытаюсь найти ответ. — Он указал на себя. — В моем случае это маленькая страна, Ботсвана, но люди нашей крови рассеяны по всей южной Африке. Но, быть может, ты имела в виду наше происхождение?
— Да. — Она подвинулась ближе, уровняв его шаг с его; ей не хотелось, чтобы их слышал Жонглер.
— Никто не знает, откуда мы взялись. В детстве мне сказали, что мы давным-давно пришли с севера — много тысяч лет назад. Но существуют и другие теории.