Море слёз

– Я думаю, что сердцевина астероида пробила поверхность достаточно глубоко и передала такой импульс энергии под поверхностью, что расплавила застывшие магматические рукава, оживив иссохший древний жар. Даже гора Олимп теперь больше похож на пробуждающегося от сна великана. – Но, судя по тому, что мы наблюдаем сделал не только это. В этот момент они пережили очередную волну, прокатившуюся по борту их суденышка. затем датчики показали, что оказавшиеся за их спиной кочки отразили волну.

– Да! – воскликнула Юнь, – работает! Теперь есть шанс ребятам нас сменить.

Михаил в ответ лишь сдержанно сказал, – не торопись, возможно, они не успеют.

– Как не успеют?

– Красный код, команда, красный код!

Теперь Юнь подняла глаза от мониторов и устремила их туда, куда безотрывно смотрел Михаил.

– Наблюдаю формирующееся окно, границы сопряжения напоминают тончайшие нити, нас затягивает внутрь.

Свалившаяся в кресло пилота и не до конца пришедшая в себя, Даниель уже положила руки на манипуляторах тяги и управления.

– Поверхность сформирована полностью. Наша скорость 70-80 узлов и возрастает. Контртяга лишь слегка притормаживает разгоняющую нас гравитационную волну, и нас затягивает.

Закончивший фиксировать крепления в командирском кресле, Гибсон думал лишь мгновение, прежде чем скомандовал:

– Отключить контртягу.

Он видел, что в глазах коллег мелькнуло понимание, смешанное со страхом.

– Скорость уже больше разгонной, командир, – ответила Даниель. – Михаил, продолжай передавать данные, пока мы не окажемся в центре круга.

– До точки ноль, приблизительно семнадцать секунд. Мы прошли порог звука, командир, и набираем скорость.

– Центр, центр, мы удаляемся … гравитация воронки … нас … порог … гиперзвук…

После этого слова команды звучали голосом Гибсона, и на удивление целостно:

– Скажите Дженни, что мы увидимся на той стороне.

Генерал Герасимов закончил прослушивание грамотно отстреленного командой бортового самописца.

В его кабинет открылась дверь.

– Товарищ генерал, члены семей и офицеры международной миссии собраны в зале, и ждут, когда они смогут получить доступ к записи бортового самописца Виктории.

Генерал кивнул, затем поднялся с кресла, и медленным шагом двинулся по направлению к тяжелой дубовой двери.

– Эх, Миша-Миша, что же я скажу маме.