Море Троллей

Мать засыпала овес в кипящую воду и принялась яростно размешивать кашу. Потом добавила меда — даже со своего места Джек учуял аромат. На углях накалялась кочерга — подогревать сидр;[1] чаши мать загодя расставила в ряд на полке.

— Бррр, холодрыга, — пожаловалась Люси с чердака. — А можно мне завтрак в постель?

— Принцессы таких пустяков, как холод, не боятся, — пожурил ее отец.

— Принцессы живут в замках. — Люси за словом в карман не лазит.

— Да, но только не похищенные принцессы.

— Хватит ей потворствовать, — заворчала мать.

— Пап, а я правда потерялась? — не отставала Люси.

Малышка эту байку просто обожала.

— Да, но ненадолго. Потому что мы тебя нашли, — ласково объяснил отец.

— Я лежала под розовым кустом с золотой монеткой в руке?

— Ты родилась в этом самом доме, — огрызнулась мать.

Она сердито ткнула раскаленной кочергой в чашу с сидром: в воздухе разлился пряный яблочный аромат. Джек знал: Люси всё равно не послушает мать. Конечно, быть похищенной принцессой куда интереснее, чем деревенской замарашкой. Впрочем, золотая монета была вполне настоящей. Отец нашел ее в земле, пропалывая грядки в саду. На монете красовалась гордая мужская голова: отец сказал, римского императора.

— В один прекрасный день мимо проедет отряд рыцарей, — не унималась Люси.

— Рыцари ищут тебя с тех самых пор, как тролли украли тебя из замка, — подхватил отец. — Тролли собирались тебя съесть, солнышко, но сама знаешь — тролли есть тролли, — тут же и перессорились.

— «А не изжарить ли нам ее с яблоком во рту?» — подхватила Люси, повторяя затверженную едва ли не наизусть сказку. — «Или, может, запечь в пирог?»

— «В пирог! В пирог!» — взревела половина троллей, — вторил ей отец. — А остальные завопили: «Зажарить, зажарить!» Так что тролли передрались промеж себя — и очень скоро все уже валялись на земле без чувств. А я как раз проходил мимо — и нашел тебя.

— В один прекрасный день в нашу дверь постучатся рыцари, мечтала вслух Люси. — Они поклонятся мне и скажут: «Поедем с нами; будь нашей принцессой».

— И зачем ты только забиваешь девчонке голову всей этой чепухой? — буркнула мать.

— А чего в том дурного? — откликнулся отец.

Джек знал, что мать потеряла двоих малышей еще до того, как родился он, и еще двоих — после. Она уж думала, что больше детей у нее не будет, но, ко всеобщему изумлению, в один прекрасный день произвела на свет последнего ребенка — девочку, да еще такую прехорошенькую!

Волосы у Люси были золотые, как солнышко. А глаза — цвета лесных фиалок, тех, что растут в лесной глуши. Легонькая, точно пушинка чертополоха, беспечная, словно жаворонок, — вот какая она была. А поскольку в пятилетней малышке все души не чаяли, то и она, в свою очередь, обожала весь мир. И, невзирая ни на что, Джек просто не мог питать к ней неприязни.

Отец между тем, неуклюже переступая с одной перекладины приставной лестницы на другую, спускался с чердака с Люси на руках — и охота ж ему таскать этакую тяжесть! Девочка-то уже большая выросла! Джек видел, как по лицу отца скользнула тень боли. Но отражалась в нём и радость — радость, что так редко проявлялась в отцовских чертах, когда Джайлз Хромоног глядел на своего единственного сына и наследника.

Джек сбросил одеяла, встал и потянулся, всем телом вбирая новый день. Подобно прочим, спал он в платье, так что проблем с одеванием не возникало.

Он вытащил клок шерсти, затыкающий щель под дверью, и выбрался наружу. Над Восточным морем растекался серый рассвет. Он просачивался на болота и разом, словно обрываясь, гас в темном лесу на западе. Небо было цвета черного льда. Да уж, денек грядет мерзопакостный.

Джек помчался в уборную, подпрыгивая на бегу, чтобы промерзшая земля не липла к башмакам. Бард говорил, что инеистые великаны подстерегают неосторожных путников, дабы заледенить их своим морозным дыханием. Нельзя, никак нельзя засыпать вне дома в разгар зимы, даже если очень хочется. Вот так инеистые великаны тебя и сцапают: нашептывая о том, как тепло будет во сне.

Закончив свои дела, Джек бегом бросился домой, по пути поскользнулся на узкой полоске льда — не заметил впопыхах замерзшей лужицы, — влетел в дверь и потоптался немного у порога, отогревая занемевшие ноги. Изо рта у него валил пар.

— Что, холодно? — спросил отец.

Он сидел у огня, держа Люси на коленях.

— Холодно, как у тролля в…

— Только посмей выругаться! — оборвала его мать.

Джек, усмехнувшись, плюхнулся на свое место перед очагом. Мать протянула ему чашу с сидром, и мальчик с наслаждением принялся греть руки.

— Овцы, небось, ягнятся, — заметил отец.

— Видать, — кивнула мать.

— Обожаю маленьких ягняточек, — проворковала Люси, обнимая ладошками чашу с сидром.

— А всё потому, что не тебе тащиться на луг искать милых крошек, — отозвался Джек.

— Так постановил Господь, — сказал отец. — Адам согрешил, засим все мы ныне вынуждены добывать хлеб насущный в поте лица своего.

— Аминь, — подхватила мать.