Море цвета крыла зимородка

– Никакой надежды. Эта мадам Дюран готова была сделать ему реверанс, когда спрашивала: как он сам, как его жена, предвидится ли работа на пробковых плантациях для всех тех людей, что она назвала. И кроме того… – медленно добавила Роза, – я поняла, что значил взгляд, каким он окинул меня, прежде чем они вместе удалились.

– Ну и что же это за такой особый взгляд?

Роза привела сравнение из детства, которое они обе поняли:

– Ну как в игре «Змеи и лестницы». Заставил меня ощутить себя так, словно его счет достиг верха самой длинной лестницы, а мой соскользнул на всю длину змеи.

– Наглый взгляд, ты имеешь в виду? Слишком самодовольный? – начала уточнять Сильвия.

– Нет, скорее не самодовольный, а как бы смакующий мысль о некоем моменте, который может наступить быстрее, нежели он надеется, – туманно пояснила Роза.

Весь вечер они продолжали ломать голову, кто сделает следующий ход – проблема, пугающая своими последствиями в случае неверного разрешения. Следует ли им дожидаться, пока его сделает монсеньор Сент-Ги? Или сейчас, когда им известно, что он дома и вполне доступен, Розе самой попытаться в обход мэтра Веррье и агента добраться до него и вполне официально привести те аргументы, которые монсеньор Сент-Ги уже успел выслушать.

Они то принимали, то отвергали массу вариантов. Но Роза так и не поняла, чего хочет Сильвия. Лежит ли ее сердце к дальнейшей борьбе? Или она во всем уже настолько разочаровалась, что втайне приветствовала бы крушение их планов, предпочла бы смириться с убытками, собрать вещи и отправиться домой? Из-за страха, что получит именно такой ответ, Роза не могла заставить себя задать вопрос в лоб. Но по крайней мере, Сильвия не ставила ей в вину сегодняшний разговор с лендлордом, допуская, что вела бы себя на ее месте точно так же.

Они отправились спать, так ничего и не решив. И если утро будет лучше и теплее предыдущего, предложила Роза, то почему бы не отложить решение спорного вопроса на следующий день. Они прогуляются к морю, осмотрят магазины и глянут на соседей – словом, будут вести себя так, будто и впрямь остаются здесь, а высокие лендлорды – любители маскарадов – словно бы и вовсе не существуют.

Следующее утро было отличным. Ветер совершенно стих, и солнце многообещающе просвечивало сквозь утреннюю дымку. Увы! Самые хорошо разработанные планы – всего лишь планы. Они сидели за завтраком, состоящим из кофе, булочек и вишневого варенья, когда им пришлось вернуться к вчерашним проблемам вместе с приходом утренней газеты.

Последняя явилась после громогласного оповещения всей улицы: «Paris Presse! «Nice-Matin»!» – женщиной-продавщицей. Сильвия заявила, что пресса ее не слишком прельщает, ибо французская газета для нее все равно что греческая, но Роза пообещала прочесть вслух самые интересные места и побежала вниз.

– «Nice-Matin», мадам? – К удивлению Розы, продавщицей оказалась мадам Дюран.

Они приветственно кивнули друг другу. Мадам Дюран поспешно затараторила:

– Мадемуазель Дрейк? Вы должны простить меня, мадемуазель, за мою вчерашнюю бесцеремонность, но я была так bouleversee – так взволнована, увидев монсеньора Сент-Ги, вы понимаете, но я не знала, кто вы, пока он не сказал мне, как вас зовут и что вы племянница мадам Боннар из Англии. Он согласился, что вы, возможно, будете рады, если я сообщу вам кое-что о Мориньи: о магазинах, где вас не облапошат, расписании автобусов до Граса и прочем. А что до себя, то я подумала, что, возможно, вам понадобится помощь по хозяйству. Потому что иногда я оказывала мадам Боннар услуги подобного рода, и у нас здесь многие скажут вам, что я скора на ногу, охотно исполняю поручения и хорошая кухарка…

Ошеломленная словоохотливостью мадам Дюран, Роза смешалась, вовсе не столь уж уверенная, что им понадобится помощь по хозяйству. Чтобы просто выяснить, что та может делать и сколько запросит за труды, Роза предложила переговорить об этом позже.

– А почему не сейчас?

– Ну… – Взгляд Розы опуская на газеты, но мадам Дюран уже запихивала их в свою почтовую сумку.

– Никакого землетрясения не случилось и покушения на президента – тоже. Новости могут и подождать, – заявила она и начала подниматься по лестнице, прежде чем Роза смогла остановить ее.

Мадам Дюран была представлена Сильвии, приняла чашку кофе и уселась поудобнее, дабы они смогли узнать все детали, касающиеся Мориньи, из первоисточника, то бишь от нее самой.

Гостья говорила на patois,[4] который Роза понимала не всегда, а Сильвия вообще не успевала следить, о чем идет речь, – факт, за который Роза была только благодарна, когда мадам Дюран рассмеялась от души в ответ на обеспокоенные вопросы о длительности туристского сезона в Мориньи, о числе туристов и о том, где они останавливаются.

– Туристы? Иностранцы? Да их так мало, что не стоит даже и разговаривать, мадемуазель.

Роза ощутила, как краска отхлынула от щек.

– Нет туристов? Это точно?..