Море внутри

– Что ты привез мне в подарок? – спрашивает Моргана. Обычно волшебник только смеется в ответ и лохматит ее угольные косы, но иногда дарит ей слово, объясняя или не объясняя его смысл, это уж как ему заблагорассудится.

Она хранит слова в шкатулке своей памяти и перебирает, как драгоценности, любуясь их звучанием и гадая о значении: «реальность», «гравитация», «эсхатология», «попкорн», «абсурд».

– Абсурд, – хихикает она, непонятные звуки звучат щекотно. – Абсурд, абсурд!

Мерлин – безумец, но знает удивительные вещи: как течет время и устроена земля, может, знает, зачем нужны на ней люди и что им надлежит делать на свете. Его магия рождается от земли, воды, воздуха и огня, она не обуздана ничем, кроме его воли, и ему ведомо будущее, хотя он и не может его менять.

Моргане хочется изловить его, заключить в ловушку и пытать, пока не выведает все его секреты. Но об этом можно только мечтать, ведь с колдуном никому не справиться. Впрочем, иногда она хочет не терзать, а выйти за него замуж, когда подрастет.

– Нет, деточка, – сказала королева Игрейна, чья красота после вторых родов распустилась пышнее цветов шиповника в разгар лета. – Тебе нужен настоящий муж, человек из плоти и крови.

– А Мерлин из чего сделан? – удивилась Моргана.

Сколько раз он дотрагивался до ее волос, и она чувствовала его руку – обычную, по-человечески теплую, гладкую ладонь книжника или барда, а не заскорузлую корягу, как у мечника. Меча он никогда не носил, ведь убивал не простым оружием. Был он молод на лицо и стар глазами, и никто точно не ведал, сколько же волшебнику лет – сотня, тысяча или еще больше.

– Кто же знает, из чего он сделан? – рассмеялась королева. – Из испарений торфяных болот, из морской пены, из нитей таволги, из снов?

Так ли это на самом деле, и действительно ли Мерлин не совсем человек, Моргане неизвестно. Но это не пугает ее, ведь она и сама ближе к существам, чем к людям, с их грубой мясистой плотностью и простыми желаниями, чьи пределы очертили еще далекие пращуры, жившие в пещерах и молившиеся зверям, которых сменили духи и боги, а нынче – единый Бог, страдающий на кресте.

Этот новый распятый Бог столь могуществен, что сила стихий тает в мире, и вскоре ее не останется вовсе. Но Моргана уверена, что на нее одну еще хватит, и сделается она великой волшебницей, у которой не будет соперников, ибо Мерлин однажды заплутает на витке времени, куда отправится побродить, и уже не вернется обратно.

– Я стану колдуньей сильнее него и подчиню себе будущее, – мечтает девочка, прокрадываясь вдоль частокола, окружающего замок, к секретной щели, сквозь которую протискивается наружу, чтобы убежать на заветную лесную поляну.

Там она ищет растения, с которых начинается магия: целебные, что заживляют раны и унимают боль, ядовитые, что отравляют кровь и отнимают жизнь, самые разнообразные – нагоняющие сон, прерывающие беременность, умножающие мужскую силу.

В лесном королевстве она чувствует себя как дома, много лучше, чем в каменных сводах замка, выстроенного злодеем Утером на прахе прежнего хозяина.

На лесном островке ей всегда хорошо, весело и страшно. Там спрятаны летом – под травяным ковром, а зимой – под снежным покровом выжженные пламенем дракона древние руны – незаживающие шрамы на шкуре земли. Там встречает Моргана тень, не принадлежащую ни человеку, ни зверю, ни птице.

Тень принадлежит лишь самой себе, она и есть в мире, и нет ее.

Много раз видела Моргана существо с зеленым дыханием, горьким и холодным. Научилась не бегать от него без оглядки и немного понимать его речь.

Надышавшись его зеленым духом, она становится, как пьяная или безумная, и к ней приходят ужасные сны. Мертвые разоренные земли, над которыми стоит глухой серый туман и раздаются горестные стоны. Скелеты деревьев, на которых растут гнилые плоды – разлагающиеся тела, исклеванные вороньем. Огромное поле, на которое льется багровая кровь заката, расплескиваясь на грязных лицах и начищенных до зеркального блеска рыцарских латах, рыцари, рыцари, воины лежат в обнимку, соединенные навеки ударами копий и мечей, которыми они пронзили друг друга…

Моргана поначалу грустит о павших в бою, но тень шепчет, что люди быстротечны, их срок на земле короток, так что не о чем и жалеть.

Пухлая розовая ручка цепляется за край юбки.

Лепет и возня.

– Оставь меня в покое! – раздраженно велит Моргана. – Ступай к нянькам, ступай к матери, ступай к отцу! Ты мне мешаешь.

Но мальчишка ужасно упрям. Ухватившись за ее подол, не желает отпускать и тащится за нею по серым плитам, вымостившим замковый двор.

– Собой! – требует он. – Собой!

Это означает: «Возьми меня с собой, куда ты идешь». Моргана отлично распознает младенческий язык брата, куда лучше нянек, матери и тем паче Утера. Коронованный медведь безнадежно глуп и вовсе не понимает никаких звуков, кроме звона мечей и винного бульканья.